Раздвинув тростник, Дана выбегает на песчаный берег. Следом выбирается Бык, за ним Илай. Оба сразу разворачиваются к зарослям, ожидая атаку.

Дана лихорадочно пытается найти выход. Плыть к крепости? Но непонятно, что водится в воде. И вдруг озерные драуги плавают лучше, быстрее людей?

Качается, трещит тростник, оттуда доносится рык и гуканье, а потом драуги смолкают, как по команде, но Дана понимает, что это затишье перед бурей. Они, скорее всего, дочухали своими куцыми мозгами, что пора сменить тактику и не шуметь.

Она снова поворачивается к острову и теперь замечает несколько небольших плотов, дрейфующих возле берега на спокойной стоячей воде. Ну почему плоты не здесь, почему на той стороне?!

Рядом становится Бык. И вдруг ухмыляется.

— Ты чего лыбишься?

Продолжая придурковато улыбаться, он показывает в сторону острова.

— Мало силы осталось, на камни потратил. Но для этого хватит.

— Для чего… — начинает она и запинается, едва не прикусив язык.

Один плот, дрогнув, неторопливо плывет к берегу.

— О-па! — вопит сзади Илай. — А я чего-то думал, ты только камни можешь!

Плот плывет быстрее. Приближается. Сзади тихо шуршат заросли — там активизировались драуги.

Но Бык успевает притянуть плот раньше, чем они начинают атаку. На хлипкие бревна на четвереньках заползает Илай, потом и Дана запрыгивает. Плотик скрипит, кренится.

Разбежавшись, Бык толкает его, падает в воду, схватившись за бревна, и начинает молотить ногами по воде. Драуги выскакивают на берег, мечутся вдоль кромки озера, но дальше не идут.

— Залезай, — Дана хлопает по почерневшему от сырости бревну. — Непонятно, что там в воде, они почему-то за нами не плывут.

— Нет. Тогда хана плоту, — говорит Бык в свойственной ему неторопливой манере. — Помогайте. Гребите.

Только сейчас Дана замечает на плоту сгнившие фрукты, какие-то камешки, ленточки, привязанные к торчащим из щелей палочкам. Мелькает мысль о жертвоприношениях — кому? Обитателю крепости?

Они с Илаем гребут руками. Бык держится за корму и бьет ногами так, что вздымаются фонтаны воды. Он неимоверно силен — плот движется быстро.

Остров все ближе. Виднеется щербатая, поросшая водяным мхом короткая каменная лестница и что-то типа швартовочных тросов, правда, тоже убитых временем и сыростью.

Громкий всплеск позади заставляет Дану обернуться. Бык как раз прекратил колотить ногами по воде, стало тише.

— Что-то плывет сюда? — пыхтит Илай. — Это озерники, а? Точно, они в воду попрыгали!

Плот стукается о каменный берег, Илай первый взбегает по лесенке, протягивает руку Дане. Прямо джентльмен дальше некуда. Она его отпихивает, поднимается сама. И чуть не падает, вынужденная таки схватиться за плечо Илая, потому что на плот выбирается Бык, и тот сильно качается.

Илай обматывает конец швартовочного троса вокруг сука, торчащего из переднего бревна. Бык отряхивается и тоже взбирается по лестнице.

Выясняется, что следом никто не плывет. Наверняка и само по себе движение плота привлекло внимание обитателей озера, а уж когда в воду, разъяренные потерей добычи, попрыгали драуги… В общем, теперь у берега началось пиршество неведомых тварей: там мелькают темные спины с гребнями, как у крокодилов, дергаются и верещат жертвы.

Дана поднимается на каменную площадку, вытащив саблю, но никто не встречает гостей. Железная дверь поскрипывает на сквозняке. Сзади на водах озера колышется больше десятка плотов, большинство прибило к острову почти незаметное течение. На плотах — груды гниющих фруктов, связки засохших растений. Попадаются и трупы мелких животных, нанизанные на торчащие между бревен прутья, еще и украшенные ленточками. Черт-те что!

— Это только мне кажется, что драуги тут жертвы приносили? — спрашивает Дана. — Но сами в крепость лезть не рисковали.

— Хочешь сказать, на острове кто-то живет? — уточняет Илай.

Бык их не слушает, переступает порог, ему приходится низко пригнуться, чтобы протиснуться в невысокий проем. Дана с Илаем следуют за ним и попадают в небольшой мощеный двор, окруженном двухэтажными каменными постройками.

В центре его на гранитном постаменте высится каменное изваяние: человек в широких, заправленных в сапоги шароварах, накидке и выпуклом то ли панцире, то ли бронежилете. И еще в чем-то типа гермошлема. Он горделиво опирается на посох, хотя ему больше подошел бы карабин или какая-нибудь винтовка. Хотя и посох необычный: это вроде как магическая штука, увенчанная тонким набалдашником в виде двух свитых спиралями змей, но при этом его основная часть составная. Гладкие изогнутые сегменты, из которых она сложена, наводят на мысль о какой-то инопланетянской технологии из фантастического фильма.

Дана глядит по сторонам, ожидая появление чудища, которому озерные драуги доставляли жертвоприношения на плотах. Справа на сгнившей крыше башенки вращается со скрипом ржавый флюгер в форме рыбы. Слева возле накренившейся телеги без одного колеса валяется погнутое железное ведро. Какое-то средневековье…

— Ты видишь? — спрашивает Илай.

Он показывает на памятник, вернее, на его основание. И тут Дана понимает! И как раньше не заметила!

Перед статуей, в окружении круга светлых камней, стоит тотем. Каменный гриб с широкой, усеянной знаками и рисунками ножкой. Как только Дана фокусирует на нем взгляд, система выдает: