Наоки держится чуть позади меня. А я тем временем прокручиваю ситуацию у себя в голове, представляя, как бы на моём месте вёл себя реальный Альдавиан, и начинаю говорить холодным, не терпящим возражений тоном:

— Отведи меня к начальнику тюрьмы. Немедленно.

Наоки выступает вперёд.

— Быстрее, болваны! Или я вам сейчас головы поснимаю за неуважение к повелителю.

Стражи врат пытаются что-то сказать, но я посылаю мощный поток Ки в их сторону, который чуть не впечатывает их в стену. Оба стражника падают на колени. Группа егерей, подоспевших на подмогу, и ещё несколько бойцов на стенах замирают.

— П-простите, владыка, мы не знали, что вы посетите…

— Идиоты, быстрее! — перебивает их Наоки.

Всё верно. Не по статусу Императору болтать с ними.

— Д-да, — заикаясь, они начинают открывать ворота.

Нас торопливо ведут через мрачные тюремные коридоры. Внутри стоит запах гнили и крови, смешанный с ароматом испорченной энергии. Боль и страдания пропитывают это место насквозь.

Коридоры освещаются тусклыми светильниками, стены покрыты трещинами и странными, неизвестными мне пульсирующими символами, излучающими необычную энергетику.

Несколько раз нас останавливают на внутренних пропускных пунктах, разграничивающих части тюрьмы. Однако стоит мне поднять взгляд, как вся процедура досмотра внезапно значительно ускоряется и проходит без заминок. Наоки иногда покрикивает на наших провожатых, но не часто, чтобы не портить образ телохранительницы.

В глубине древней крепости, где мрак сливается с болью и жестокостью, творящейся прямо перед окнами кабинета начальника тюрьмы, мы проходим через небольшой дворик. Здесь я вижу знакомые по другим местам моих путешествий ямы для наказаний, чередующиеся с деревянными колодками разных видов и размеров, где узники отбывают наказания в самых неудобных позах. Самым провинившимся дополнительные порции наказаний выписывают надзиратели плетьми. По периметру двора торчат высокие деревянные столбы с цепями, готовые принять очередного пленника.

— Господин Мингджи Хван должен быть у себя, — говорит боец со шрамом на подбородке.

— Веди так, чтобы он нас не увидел, — предупреждает Наоки. — Это внеочередная инспекция.

Наш провожатый, побелев, кивает.

Мы проходим вдоль стен этого личного уголка боли и страданий, ныряем опять внутрь и поднимаемся по лестнице.

— Дальше мы сами, — раздражённо отпускает их Наоки, а я одобрительно киваю.

Никогда бы не подумал, что она может так искусно играть надменного агента Теней. Какие ещё таланты скрываются в этом омуте?

Парочка стражей переглядывается, но под моим тяжёлым взглядом отступает и спускается вниз по лестнице.

Моя возлюбленная распахивает резную дверь из тёмного дерева, обитую железом, с глухим стуком и пропускает меня внутрь первым.

Стены кабинета начальника обшиты панелями из дорогих сортов древесины и украшены резьбой, изображающей сцены пыток и страданий, заставляющие большинство входящих сюда замирать от ужаса. Огромный стол из чёрного камня занимает центр помещения, на нём разбросаны различные свитки. Вероятно, содержащие имена заключённых аристократов и их преступления.

В глаза бросается такой же монументальный стул, покрытый тёмным лаком.

Несмотря на скромные одежды, Мингджи Хван излучает ауру власти и жестокости. Его высокая, крепкая фигура говорит о годах суровой дисциплины. Лицо, испещрённое мелкими шрамами, выдаёт в нём человека, не чуждого насилию. Глубокие морщины прорезают его лоб и уголки глаз, свидетельствуя о годах, проведённых в этом мрачном месте.

Длинные седые волосы собраны в традиционную высокую причёску, скреплённую нефритовой заколкой в форме цапли — символ его статуса. Жёсткая козлиная бородка и тонкие усы обрамляют тонкие, жестокие губы. Его тёмные, почти чёрные глаза, кажется, способны проникнуть в самую душу.

На шее Хвана виднеется старый шрам, похожий на след от удавки — немое напоминание о его собственном прошлом. На безымянном пальце левой руки поблескивает массивное железное кольцо с печатью — знак его власти над заключёнными.

Его одеяние, хоть и скромное на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении оказывается сшитым из дорогого шёлка, а на поясе висит церемониальный кинжал с рукоятью из слоновой кости, инкрустированной драгоценными камнями.

В этот момент он оборачивается ко мне. На миг он кажется угрюмым и внушительным. До нашего вторжения он наблюдал за полупустым двором, за страданиями людей. В момент, когда наши взгляды пересекаются, на его лице читается скука, но эмоции быстро сменяются страхом и трепетом.

— Владыка Альдавиан, — его голос вздрагивает, и он тут же опускается на одно колено. — Прошу меня извинить, мы не были готовы к вашему визиту.

— В этом и заключается суть внезапной инспекции, — безразлично роняю я, проходя вглубь комнаты. — Поднимись.

— Чем я могу послужить вам, мой Император? — утратив весь грозный вид, заискивающе произносит Мингджи. — Мы продолжаем выбивать признания из предателей, но…

Начальник тюрьмы торопливо подбегает к столу и поднимает несколько свитков.