– Да! Есть у меня маска!

– Что?!

– Есть говорю маска!

– Чего орешь! Кто бы ты ни был, пригнись и заткни уши, так их перетак!

Мой взгляд лихорадочно метался над бурлящей внизу толпой.

– Где вы?! – закричал я и почувствовал себя дураком, потому как бушевавшая на улице мертвецкая симфония заглушала любые слова, кто бы и где бы там ни сидел.

– Кому сказано - пригнись и заткни уши, чтоб тебя!

Тут, через дорогу, в окне еще одного заброшенного дома, я заметил возню. Сверкнула ослепительная голубая вспышка, потухла ненадолго и сверкнула ярче прежнего. Одновременно ушей достиг пронзительно жужжащий гул. Звуковая волна рассекла ядовитый туман и со свистом пронеслась мимо, вколотив смысл предостережения мне прямо в мозг.

В третий раз просить не пришлось. Я пригнулся, забился в ближайший угол и прикрыл голову руками. И хотя локти крепко сдавили уши, заглушая все звуки, этого оказалось недостаточно, дабы спастись от всепроникающего электрического писка, острого, как игла. Так я и сидел, таращась на кирпичи, пока по кварталу не прокатился мощный взрыв, сопровождавшийся треском, от которого хотелось вывернуться наизнанку и который длился слишком долго для обычного выстрела.

Когда звуковой шторм растерял свою разрушительную силу и сошел на нет, до меня вновь донесся голос, чеканящий новые команды. Только вот я его не слышал и не мог даже шевельнуться. Руки тисками сжали голову, колени совершенно оцепенели, и мне никак не удавалось с ними совладать.

– Живо поднимайся! – услышал я наконец.
– У тебя есть три минуты, пока кадавры не очухались! А если не поспеешь, то пеняй на себя!

Приложив все силы, я сустав за суставом расшевелил сначала руки, затем ноги и рухнул на колени.

Потом присел еще раз, чтобы подобрать соскользнувшую винтовку. Закинув ремень на плечо, подтянул под себя ноги. В ушах все еще звенел тот кошмарный звук.

Позади зиял выход на гостиничную лестницу, дверь тоскливо осела на петлях. Я налетел на неё и чуть не укатился кубарем по ступенькам. Меня изрядно пошатывало, но силы по – тихоньку возвращались. Добравшись до первого этажа, я без особых трудностей перешел на подобие бега.

Все окна в холле были заколочены и мрак стоял кромешный, не считая полосок унылого дневного света, сочащегося из щелей. Привыкнув немного к темноте, я разглядел запыленную стойку портье и опять - таки мозаику следов на полу. Парадная дверь оказались заложена толстенным брусом. Я рванул его вверх и задергал ручкой, но проклятая дверь никак не поддавалась. Не теряя времени, я что есть силы ударил её ногой. Та прогнулась, но выстояла. От второго удара треснули петли, а третий вынес всю дверную коробку.

Сразу за порогом я налетел на своего спасителя. Им оказался невысокий, ниже меня на голову, щуплый господин в потрепанном пальто. Плечи незнакомца укрывали стальные пластины, а на запястьях и локтевых сгибах были вставлены куски самодельной кольчуги. Лицо его закрывала маска с очками и широкополая шляпа.

– За мной, живее!
– скомандовал он и легкой поступью сорвался с места.

Хоть и голос его показался совершенно мальчишеским, мне не оставалось ничего как подчиниться.

И улица, и тротуары были завалены трепыхающимися и рыкающими телами живых мертвецов. Под подошвами ломались руки и трещали ребра. Неудачно поставив ногу, я проехался каблуком по лицу покойницы и содрал с ее черепа лоскут гнилой кожи, который тут же размазался по мостовой.

Они лежали повсюду: прямо под ногами и чуть поодаль, пластом вытягивались вдоль бордюров и приваливались к стенам, безвольно высовывали языки и ворочали мутно - желтыми глазами.

Однако, вскоре стало понятно, что к ним возвращалось некое подобие жизни. Руки подергивались бодрее, чем прежде, и уже не так беспорядочно. Ноги изгибались так и сяк, стремясь принять вертикальное положение. С каждой секундой они все ощутимее приходили в чувство, если таковое у них еще имелось, или, по меньшей мере, припоминали простейшие двигательные навыки.

Наконец, мы миновали последний завал из мертвых тел.

– Давай туда!

Незнакомец указал на облицованное камнем строение, украшенное скорбными изваяниями сов. Надпись над входом гласила, что некогда в нем располагался банк. Парадная дверь была наглухо заколочена обломками ящиков, окна перегорожены решетками.

Тот вдруг выудил из-за пояса причудливо изогнутый молоток, к которому крепилась длинная пеньковая веревка, и забросил на балкон. Там крюк за что - то зацепился, незнакомец дернул его на себя и выдвинул раскладную лестницу. Та, лязгая, развернулась с размеренной грацией разводного моста, опущенного слишком поспешно.

Под моим весом лестница заходила ходуном. Когда ко мне присоединился незнакомец, конструкция затрещала и дрогнула, но удержалась на месте. Держать на себе двух человек зараз ей было явно не по душе, о чем она и сообщала при каждом нашем движении, испуская зловещие скрипы.

Незнакомец похлопал меня по заднику сапога, привлекая внимание:

– Вот. Третий этаж. Окно не бей. Открывается как обычно.

Кивнув, я перелез с лестницы на балкон. Окно было затворено, но не заколочено. У самого подоконника виднелась деревянная задвижка. Я поднял ее, и створка открылась.