В следующий раз, когда Эрика и Айзек приехали к Эдварду, он чувствовал себя значительно лучше. Медсестра помогла ему встать на ноги, которые, по его словам, стали как новые. До этого он годами мучился от боли в области бедра. Айзек собирался вернуться на работу на следующий день, поэтому в больнице они с Эдвардом попрощались. По дороге в Слейтвейт Эрика попросила Айзека проехать через несколько приятных жилых улиц с коттеджами.

— Остановись здесь, пожалуйста.

Он остановил машину около двухэтажного дома с заснеженной лужайкой. У входа стоял снеговик с носом-морковкой, черными глазами и красным шарфом. Карнизы украшали рождественские гирлянды, через большое окно было видно наряженную елку.

— Красиво, — сказал Айзек. — Почему мы здесь остановились?

— Это мой дом, — грустно ответила Эрика. — Здесь мы с Марком прожили пятнадцать лет.

— О…

Эрика смотрела на дом, смахнув набежавшую слезу.

— Не была здесь с того дня, как он погиб. Все мои вещи вывезли на склад, и я просто сдала его в аренду через агентство.

— Ты знаешь арендаторов? Хочешь зайти?

— Нет.

Айзек понимающе кивнул.

— Сколько ты еще здесь останешься?

— Прослежу за тем, как Эдвард освоится дома. Найду ему сиделку.

У нее зазвонил телефон. Номер был лондонский и незнакомый. Она решила ответить.

— Эрика? — спросил встревоженный женский голос.

— Да.

— Это Силия, жена Кейт. Жена Мосс.

— Привет, Силия. Извини, у меня нет твоего номера в контактах, я не узнала его.

— Тебе Кейт не звонила?

— Нет. Я оставляла ей сообщение какое-то время назад, но она не ответила.

— Просто она мне обычно звонит в течение дня. Утром мы поссорились из-за ерунды. Ничего серьезного, но она обычно в таких случаях перезванивает, чтобы сгладить обиды. Я звонила Джеймсу и Джону Макгорри. Никто не знает, где она. Я ей уже шесть сообщений оставила.

— Она сейчас ведет масштабное дело. Поверь мне, ей сейчас очень легко забыть обо всем.

— Я знаю. У Кейт сейчас сильный стресс.

— Она, наверное, переняла мои плохие привычки. Я теряю счет времени, когда расследую преступление… — Эрика оборвала фразу. Счет времени она теряла лишь потому, что никто не ждал ее звонка. — Может, ее вызвали на совещание. Теперь она занимает позицию старшего инспектора, и ей придется ходить по совещаниям. А они могут длиться бесконечно.

— Ну, хорошо, — сказала Силия. — Ты, наверное, уже решила, что я сумасшедшая.

— Нет. Я думаю, Мосс очень повезло. Когда я с кем-то ссорюсь, люди потом вообще не хотят со мной разговаривать. Если она мне позвонит, я ей скажу, чтобы набрала тебя.

— Да.

— И вот номер суперинтенданта Хадсон, — Эрика продиктовала ей номер и попрощалась.

— Все в порядке? — спросил Айзек.

Эрика набрала номер Мосс, но услышала лишь сообщение автоответчика.

— Силия говорит, что Мосс не выходила на связь с утра.

— И это необычно?

— Для них — да.

— Я бы тоже хотел, чтобы моего звонка кто-то ждал.

— И я, — сказала Эрика, снова посмотрев на дом. — Глициния так быстро выросла, — добавила она, показав на высокие, толстые ветки, огибающие карниз. — Я купила ее в маленьком горшке в день, когда мы въехали сюда. Мы остановились в магазине купить краску, и она стояла на столе со скидкой. Стоила всего 70 пенсов. Марк сказал, чтобы я не тратила деньги на эту дохлую палку.

— Наверное, красиво цветет.

Эрика кивнула и вытерла глаза.

— Ладно, поехали. Просто хотела увидеть этот дом. Но теперь это просто место, просто дом. Моим он был, когда здесь жили мы, а теперь все другое. Здесь теперь живут другие люди.

Таро, или просто Т, как ему нравилось называть себя, ударил Мосс по затылку обтянутой кожей металлической дубинкой. Она всегда лежала у него в кухонном шкафу, и, готовя чай, он положил ее себе в карман брюк. Мозг у него бурлил, но страха и паники он не чувствовал. Ударившись головой об пол, женщина произвела много шума, но это случилось не рядом с окном, да и свет был выключен.

Тикали часы. Мимо проехала машина. Он присел, держа дубинку в правой руке на случай, если она будет сопротивляться. Левой рукой он взял ее за руку и нащупал пульс — медленный и стабильный. На какое-то время он оставил палец у нее на запястье, ощущая биение жизни в пульсирующем под кожей узелке. Затем переместил руку на затылок. На волосах была кровь. Он встал и положил дубинку в карман. Перешагнув через женщину, подошел к окну. Дорога была пуста. Он вернулся и перевернул ее.

— Большая девочка, — тихо сказал он.