Что сказать, проведённое в борделе время сделало Барталомею чуть ближе к народу, но от интеллигентских заморочек, похоже, так полностью и не избавило…

— Всё хорошо, — негромко произнёс Марк, отставив миску с едой. — Присядь.

Чтобы поддержать девушку, которой эта поддержка явно требовалась, он осторожно сжал её руку в своей ладони.

Барталомея сразу же почувствовала себя куда увереннее. Фиолетовый «румянец» пропал, будто его и не было, а странные, переливающиеся всеми цветами радуги глаза заблестели от нескрываемого любопытства.

Опустившись на лавку, девушка достала откуда-то из-под стола покрытую воском дощечку. Следующим движением она вытащила из волос длинную металлическую «спицу», которую можно было использовать в качестве стилуса, и требовательно уставилась на меня. Один в один словно следователь, который готовится записывать показания жулика — признательные, само собой.

— Сознаю свою вину, — усмехнулся я, зачерпнув густое варево большой деревянной ложкой. — Меру, степень, глубину…

— Какую ещё вину? — не поняла Барталомея, не знакомая, разумеется, с пьесой Леонида Филатова об удалом стрельце Федоте.

— А всю какая есть, — подмигнул девушке я и сразу, пока её снова не «заклинило», спросил: — Ты уже успела познакомиться с Усачом?

— У этого монструозуса есть имя? — голос Барталомеи задрожал от восторга. — Необыкновенно! Потрясающе! Феноменально!

Она на мгновение замолчала, а затем судорожно сглотнув и округлив глаза, добавила:

— Это… Это просто чудо!

— Чудо, — согласился я. — Огромное, пахучее и чрезвычайно прожорливое.

— Я хочу знать о нём всё! — деловито сообщила девушка. — Приблизительные размеры Усача мне уже известны — я провела замеры ещё до рассвета — но ареал обитания, рацион и повадки… Эти сведения имеют огромнейшую научную ценность! Я давно вынашивала мысль о составлении Большого Всеимперского Бестиария, и ты тоже сможешь внести в него свою лепту!

Что сказать, уже не очень юная натуралистка и по совместительству любительница экзотических чудовищ не теряла времени даром. Надеюсь, ни один Усач при упомянутом обследовании не пострадал.

Я хмыкнул, с уважением посмотрев на Барталомею. В ней удивительным образом сочетались невероятная отвага, ведь далеко не каждый решился бы лезть к гигантскому крабу, и почти патологическая стеснительность.

— Я хочу знать о нём всё, — повторила девушка, поудобнее перехватив стилус.

— Так выпьем же за то, — я поднял ложку, словно бокал перед тостом, — чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями.

Бодрость в теле и вкусная похлёбка настраивали на шутливый лад.

— Что вы… ты имеешь в виду? — Барталомея с удивлением вздёрнула бровь.

— Что сперва мы разберёмся с нашими делами, — уже без тени иронии ответил я. — А двигать науку вперёд будем потом, когда для этого наступит более подходящее время.

Барталомея набрала воздуха в грудь, чтобы вывалить на меня целый поток аргументов в пользу того, что наука не может ждать, но вместо водопада слов послышался лишь тихий выдох. Причиной столь резкого отказа от борьбы стал Марк. Он положил руку ей на плечо, а затем мягко произнёс всего одну короткую фразу:

— Не спорь. Прошу.

Разведчик знал меня куда лучше Барталомеи и понимал, что любые препирательства лишены хоть какого-то смысла.

Девушка тяжело вздохнула и, отложив стилус, снова посмотрела на меня — внимательно, но уже без прежнего азарта.

— Ледяная соль, — я использовал местное название селитры, — она у тебя?

Барталомея кивнула.

— Замечательно, — спокойно произнёс я. — Значит, для производства интересующего меня состава всё готово?

Барталомея снова кивнула. Она, разумеется, помнила о наших договорённостях и понимала, что другого варианта ответа у неё нет.

— Мне нужно две таких бочки, — я слегка отодвинул занавеску — так, чтобы девушка увидела бочонок пива, подаренный мною стражникам. — Минимум. И они должны быть готовы к завтрашнему утру.

— Это невозможно! — воскликнула Барталомея. — Чтобы изготовить такое количество смеси в одиночку, мне понадобится не меньше седмицы, а то и двух!

— У нас нет столько времени, — твёрдо заявил я, глядя в переливчатые глаза девушки. — К тому же, кто сказал, что ты будешь одна?

Я перевёл взгляд на Марка.

— Сколько? — разведчик всё понял без слов.

— Тридцать человек, — ответил я и веско добавил: — Самых толковых.

Марк кивнул, вышел из-за стола и скрылся за занавеской. Спустя пару мгновений послышались отрывистые, чёткие команды отставного легионера — он строил бойцов, чтобы с чувством, толком и расстановкой выбрать тех счастливчиков, которым предстояло поучаствовать в изготовлении пороха.

— Допустим, людей хватит, — начала говорить Барталомея, — но где мы все будем…

Я криво улыбнулся. Девушка замолчала — судя по перекошенному от злости лицу, она догадалась, что означает эта улыбка.