— Я любил тебя с такого расстояния, что теперь странно держать тебя в своих руках, — прошептал он. — Как будто что-угодно могло бы отнять тебя у меня.

— Никогда больше, Дима, — её пальцы играли с пуговицами его рубашки, пока его руки не нашли молнию на её платье. — Я думала, что ты сделаешь меня слабой, Дима, но я ошибалась. Я — Мария Антонова, — её взгляд впился в его глаза, — и меня любит Дмитрий Фёдоров. Из-за этого я не могу быть слабой.

— А я — тот, кто обладает сердцем Марьи Антоновой, — согласился Дмитрий. го дыхание участилось, когда её ладони коснулись его груди. — И ничто не сможет меня остановить.

Поцелуй между ними был обещанием, клятвой. Ее губы были уверенными, но в то же время мягкими; он провел пальцами по изгибам ее позвоночника, обвивая руки вокруг острых краев ее плеч.

— У меня есть деньги, — прошептала она, когда его губы скользнули по её шее. — Сколько угодно.

— Я знаю мужчин, которые отвернутся от моего отца, — произнес Дмитрий, стягивая с нее платье, позволяя ему растечься у ее ног. — Знаю, кого мы можем использовать.

— Хорошо, — её голос сорвался на вздох, и они рухнули на кровать. — И, — добавила она, немного смутившись, её щёки порозовели, — я знаю, кого уже обратила против тебя.

Дмитрий отстранился, нахмурившись.

— Что?

Она пожала плечами.

— Я — Мария Антонова. Я — ужасающая. Некоторые вещи просто… случаются.

Он закатил глаза и развернул их так, что они оказались на спине.

— Сколько времени ты работала против меня? — спросил он в тот момент, когда её руки скользнули по его голому торсу, изучая каждый шрам.

— Слишком долго, — призналась она, целуя его так, словно это было доказательством её правды. Её поцелуй был смесью эйфории и горечи, сладостью катастрофы.

— Значит, ты поможешь мне со Львом? — спросил он, и она приостановилась, прикусив губу. Ее щеки пылали, раскрашенные ярким светом.

— Одно за раз, Дима, — сказала она. — Ты мне доверяешь?

Его пальцы сомкнулись вокруг её запястий, и он замер, задумавшись. Двенадцать лет он засыпал, цепляясь за воспоминания о её лице, прокручивая в голове ленты образов о том, кем она была. И теперь, глядя на неё вблизи, он осознавал, как сильно ошибался. Он помнил её правильно — цвет глаз, изгиб губ, каждую деталь — но упустил главное: ощущение близости. Детали были точными, но его воспоминания о ней были мягкими, наполненными тоской. Но теперь, когда он держал её в своих руках, он вспомнил правду: Марья Антонова была сокрушительной, как удар молнии, и неуловимой, чтобы ее можно было удержать. Она была завораживающей, как страх, неотвратимой, как голод. И он любил её тогда — и любит её сейчас — за всё трепетное и яростное, что она в себе носит.

Он перевернул её на спину, скользнув вниз по кровати, чтобы устроиться между её бёдер.

— Доверяю ли я тебе, Маша? — повторил он, горько усмехнувшись. — Больше, чем следовало бы.

Его руки вцепились в её бёдра, и она вздохнула, а её пальцы вцепились в пряди его волос.

— Хорошо, — прошептала она, закрывая глаза.

V. 9

(Проблема Кощея)

Призрак Саши Антоновой мерещился Роману по всему Манхэттену.

После того как Дима отвернулся от него, а отец приказал затаиться, Роман почти полностью отошёл от дел. Он проводил дни, бесцельно бродя по городу и стараясь избегать неприятностей. Однако неприятности, казалось, упорно находили его сами.

Роман видел лицо Саши в отражении витрин, но, оборачиваясь, обнаруживал лишь пустоту. Он избегал водоёмов после того, как однажды заметил её в воде фонтана в Центральном парке, когда её серые глаза внезапно встретились с его. Каждый раз, когда он видел её, она была мертвенно бледна, а на ее лице играла легкая улыбка, и она всегда произносила вариации одной и той же фразы:

«Кто сделал это со мной, Рома?»

Спустя несколько недель таких видений Роман больше не мог терпеть. Он ворвался в офис Бринмор Аттауэйа, распахнув двери.

— Она преследует меня, — выпалил он без предисловий.

Брин, очевидно раздражённый, поднял взгляд.

— У меня клиент, Роман, — сказал он, указав на двух мужчин в строгих костюмах, сидящих напротив. — Подожди. Прошу прощения, — добавил он, обращаясь к посетителям. — Некоторые из моих клиентов, как видите, глубоко не в себе.

— Ах… — выдавил один из мужчин, заметно смущённый, а Роман, скривив лицо в ярости, вышел из офиса и начал мерить шагами коридор.

Десять минут спустя мужчины покинули кабинет, бросив настороженные взгляды на Романа, пока тот проталкивался мимо них обратно в кабинет.

— Как вы все умудряетесь меня находить? — начал Брин, не дав Роману и слова сказать. — У меня, на минуточку, есть работа.

— Саша Антонова, — произнёс Роман так тихо, что казалось, будто само имя может её призвать. — Она преследует меня.