— Чувак! — Оуэн застонал и прикрыл лицо руками, краснея за меня, раз уж я сам не делал этого. — Пожалуйста, скажи это ей, а не мне!

— Почему это так важно? — Я сцепил пальцы на столе. — Теперь же все уже знают, верно?

— Не все, — ответил Оуэн.

— Ты-то знал.

— Ну... Дженна сказала мне. Она упомянула, что ты сохнешь по Натали уже несколько лет. Хотя, кстати, сегодня утром мне пришлось объяснять это маме, когда она позвонила и сказала, что ты заявился к ним, выглядя как смерть, дважды разогретая в микроволновке. Так что можно считать, что большая часть семьи Мэннов тоже в курсе.

— Прекрасно, — пробормотал я.

— Но знаешь кто всё ещё не в курсе?

Я резко вскочил на ноги, так что кресло отъехало назад:

— Она не знает?

— Нет.

— Но должна хотя бы догадываться!

Оуэн покачал головой.

— Ничего подобного. Именно поэтому она так расстроена. Она понятия не имеет, что это за твой «долгосрочный план». Она думает, что ты использовал её ради каких-то своих целей.

Я кивнул, чувствуя странную смесь облегчения и тревоги. Теперь я не знал, хорошо это или плохо — её неведение.

— Как думаешь, насколько она будет зла, когда всё узнает?

Оуэн издал неопределённый звук.

— Не знаю. Но ты точно это выяснишь, потому что должен рассказать ей сам.

Я почувствовал, как остатки сил будто покинули меня. Было неприятно осознавать, что мне придётся столкнуться с её возможным гневом... или, что хуже, полным равнодушием.

— Сэм, — голос Оуэна стал твёрдым, обретая ту интонацию, которую используют старшие братья, когда пытаются вразумить. — Ты должен всё ей рассказать. Ты обязан это сделать. Да, её идея о фальшивых отношениях была безумной и началась с лжи, но своим молчанием ты только сильнее её обидел. Она не злится — она расстроена.

Я уставился на узорный ковёр своего кабинета.

— Мне жаль, что я её обидел, — пробормотал я.

Оуэн смягчился, его лицо перестало быть таким жёстким.

— Хватит себя казнить. Никто в нашей семье на тебя не злится. Все уже поняли, что ты безнадёжно влюблён в мою сестру. А что касается Натали... — Он замялся, но уголки его рта дрогнули в лёгкой улыбке. — Твоё предложение, конечно, должно было вызвать подозрения, но она упряма до невозможности. Просто не захотела видеть очевидное.

Из груди вырвался слабый смешок — скорее просто выдох.

— Честно? Я вообще не думал, что она поверит хоть в одно моё оправдание. Сам удивился, когда она согласилась.

— Да уж, ещё бы ты не удивился, — кивнул Оуэн. — Так, ты готов встретиться с ней лицом к лицу?

Я стиснул зубы.

— Если она не примет всё как есть, я могу потерять её навсегда.

— Ну, если вспомнить, что ещё этой зимой Нат терпеть тебя не могла... хуже вряд ли станет.

— Если это должна была быть попытка меня приободрить, то она провалилась, — слабо усмехнулся я.

— Послушай, Сэмюэль, — Оуэн посмотрел на меня серьёзно, голос стал мягче. — Я люблю свою сестру. И, признаться, ты мне тоже нравишься. Просто скажи ей правду, ладно?

Я включил телефон и снова посмотрел на снимок, где Натали и я улыбались, прижавшись друг к другу. В груди сжималось всё сильнее при мысли, что могу её потерять. Но после сегодняшних разговоров с Дженной и Оуэном я понимал, что они правы — Натали заслуживала знать всю правду.

— Ты знаешь, где она сейчас? — спросил я, надевая шерстяное пальто и убирая телефон и ключи в карман.

— Конечно, — кивнул Оуэн. — Более того, я уже организовал тебе поездку.

— Да всё в порядке, я могу доехать на своей «Порше».

Оуэн хлопнул меня по плечу, пока мы шли по коридору.

— Сэм, ты уже практически почётный Мэнн. А быть Мэнном — это значит, что ты редко что-то делаешь в одиночку.

— Что это значит?

— Скоро сам увидишь, — ухмыльнулся он.

Минутой позже мы вышли на улицу, и я замер, увидев припаркованный у тротуара огромный фургон с мышью на боку — живое воплощение 90-х. Бабушка Мэнн с силой рванула боковую дверь, крикнув:

— Ну что, красавчик, садись, пока не передумала!

Оуэн пожал мне руку.

— Спокойно, дам тебе честь ехать впереди, — и, ухмыльнувшись, запрыгнул на пассажирское место рядом с бабушкой.

Не так стремительно, как он, я сел на переднее сиденье и захлопнул дверь.

— Ноги держи повыше! — напомнил Оуэн, пристёгивая ремень.

Воспоминания о том, как я выгонял мышь из этого фургона во время предыдущей поездки, были ещё слишком свежими, поэтому я поспешно поднял ноги и сам пристегнулся.