Я сглотнула.

— Тогда… в чём была эта другая цель?

Он поднял на меня взгляд — уязвимый, обнажённый, таким я его ещё никогда не видела.

— Правда в том, Нат… — его голос сорвался. — Я люблю тебя с колледжа.

Моё сердце, опустившееся было в пятки, подпрыгнуло обратно, словно пойманная рыба.

Я моргнула, уверенная, что схожу с ума.

— Прости… Кажется, я ослышалась. Можешь повторить?

— В колледже я составил долгосрочный план с целью жениться на тебе… потому что я люблю тебя, — повторил Самуэль.

— Что? — это было всё, на что я была способна, в ушах звенело от потрясения.

— Помнишь, когда ты работала официанткой в загородном клубе Фокс-Крика во время зимних каникул на первом курсе?

— Да… — я всё ещё пыталась уловить, к чему он ведёт.

— В то время я приходил туда по нескольку раз в неделю, когда у тебя была смена. Иногда с Айзеком или Логаном, иногда с родителями, а порой с друзьями — просто перекусить в баре, — продолжил он, внимательно наблюдая за моим лицом, словно ждал какой-то реакции.

— Ну да, я помню. Ты был самым ужасным клиентом за всю мою карьеру. Постоянно звал меня, чтобы то добавить льда в стакан, то убрать лишний, то принести лимон к воде, а потом лимон тебе не нравился, и ты требовал новую воду… И вдобавок каждые пять минут спрашивал, как там твоё блюдо.

На губах Самуэля промелькнула кривая улыбка.

— Я никогда не говорил, что умел выражать свои чувства. Но именно тогда всё началось. Мне было до отчаяния важно быть рядом с тобой — я почти не видел тебя с лета, ведь мы учились в разных колледжах.

На мгновение меня накрыло странной смесью вины и смеха. В то время я не раз всерьёз подумывала плюнуть ему в еду в отместку за весь этот стресс, который он мне доставлял. (Но его привычка оставлять щедрые чаевые и моя совесть удерживали меня от этого.)

— То есть ты пытаешься сказать, что с тех пор пытался меня завоевать? В твой великий план входило довести меня до белого каления?

Сэмюэль потянулся ко мне, но передумал и опустил руки на колени.

— Знаю, со стороны это звучит нелепо. Но когда я понял, насколько ты важна для меня… я просто терялся при каждой встрече.

Я сжала руки, пытаясь разобраться во всём этом. Эмоции били через край, и я едва могла соображать. Он любит меня? Но… что?

Глубоко вдохнув, я постаралась взять себя в руки.

— Хорошо. Допустим, я тебе верю. Почему тогда ты просто не сказал мне об этом сразу после колледжа? Мы уже взрослые люди, нам почти по тридцать. Мы могли бы решить это по-взрослому, а не устраивать эти глупые игры в «раздражай Натали в загородном клубе».

— Я пытался сблизиться с тобой, — сказал Сэмюэль.

— Когда?

— Помнишь, когда Уорнер Принт начал делать пожертвования в фонд «Друзья библиотеки Фокс-Крика»? Это началось только после того, как я начал работать в компании, а ты вступила в фонд.

Он выдержал паузу, словно ждал, что я вспомню. Я кивнула.

— Эти пожертвования начались, потому что я попросил об этом отца. Мы преподнесли это совету директоров как проект по взаимодействию с сообществом, но на самом деле я сделал это, чтобы создать повод для встреч с тобой в позитивных обстоятельствах. До этого я просто не знал, как подойти к тебе иначе.

Я прищурилась.

— Окей, но ведь ты и там был просто катастрофой. Каждый раз притворялся, что не понимаешь, как работает система пожертвований, и заставлял меня раз за разом всё объяснять, теряя моё время.

Он тихо вздохнул.

— Да. Потому что это был единственный способ провести с тобой больше времени. Ты так презирала нас, Уорнеров, что я понимал, что если не будет веской причины, ты просто не станешь со мной разговаривать.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, размышляя.

— Так вот почему ты приходил в мэрию только в мои смены? И всегда просил помощи с оформлением документов, которые, очевидно, и так прекрасно понимал?

— Да, — признался Самуэль. — И я прекрасно осознаю, что, скорее всего, застрял бы на этом этапе, если бы ты сама не предложила мне фиктивные отношения. Ты даже не представляешь, насколько я благодарен, что Дженна привлекла внимание Оуэна.

— Но… Как ты мог быть таким плохим во флирте? — мой голос сорвался на более высокий тон от потрясения. — Ладно, признаю, когда мы повзрослели, ты перестал донимать меня детскими подколами и вел себя более… остроумно. Но это же низшая планка, Сэмюэль! Ты — Сэмюэль Уорнер! У тебя есть всё: внешность, харизма, деньги, твоя семья… Тебе ничего не недостает!