— Эми, послушай…

— Нет! Не хочу! Ненавижу тебя! — кричит прямо в лицо улыбающейся Инессе, а затем поворачивается к нам: — И вас тоже ненавижу!

Срывается и убегает.

Тамила

Инесса победно улыбается. План удался, именно этого она и добивалась. Глядя на ее переполненное довольством лицо, я четко осознаю, что больше никогда и ни за что даже мысли не допущу, чтобы Герман попробовал наладить отношения с ней.

Мама права: Инесса — охотница за деньгами, которая идет по своему намеченному плану.

— Я догоню ее, — говорит Герман и вылетает из ресторана.

Конечно, мы привлекаем внимание. Но сейчас на это плевать, потому что близится ночь, а наша несовершеннолетняя дочь выбежала на улицу. В неадекватном состоянии, раздетая.

Ее слова о ненависти не более чем эмоции. Я не держу зла на нее из-за этого. Мне сложно справиться с собой, хотя я взрослый человек, а ей и подавно нелегко.

Я не могу просто стоять и ждать, поэтому выбегаю следом за Эми и Германом. Бежать на шпильках тот еще квест, но я стараюсь не думать об этом.

Последнее, что я выхватываю взглядом — то, как грубо Инессу дергает Ирма и уводит в сторону служебного помещения.

На улице холодно, мое атласное платье моментально пропускает холод. Эмилию и Германа я нахожу быстро. Эми не успела далеко убежать, Герман догнал ее и сейчас пытается успокоить, а дочь вырывается из его хватки и безостановочно кричит о том, что ненавидит его.

Останавливаюсь возле них и помогаю Герману, прижимаю к себе дочку.

— Эми, милая, успокойся. Все. Все хорошо.

Эмилия утыкается носом мне в грудь, обнимает за талию и ревет. Герман смотрит на меня растерянно, судорожно выдыхает.

— Я же сказал, догоню. Куда ты выбежала раздетая? — ругается на меня, стягивает пиджак, кутает нас обеих в него. — Эмилия, давай поговорим.

Я поворачиваюсь боком, закрывая дочь от Германа.

— Гер, не надо. Не сейчас. Видишь же, она не готова к разговору. Я попрошу родителей, они отвезут нас домой, а ты иди разбираться с Инессой, — говорю уверенно, потому что сейчас поступить так будет лучше всего.

— Хорошо, Тамила, — он кивает, устало выдыхает и проводит рукой по волосам. — Вот же черт. Она специально это сделала, Тами.

— Да. Я знаю.

Возвращаемся ко входу. На улице уже стоят мои родители. Я отдаю Герману пиджак, беру свое пальто, а Эми надевает куртку и не глядя на отца ныряет на заднее сидение автомобиля, с грохотом захлопывает дверь.

Папа хмурится:

— Вот так шоу. Поехали, Тамила, — берет меня под руку и тянет к машине. — А ты, Герман, иди внутрь. Ирма увела эту женщину в кабинет директора.

Папа тянет меня на себя, и последнее, что я успеваю сделать, это ухватиться за холодную руку Германа и сжать ее.

В дороге молчим. Мама бросает назад косые взгляды, но ничего не говорит. Папа лишь вздыхает.

Когда мы с дочерью входим в квартиру, Эми прячет лицо, отворачивается. Она уже успокоилась, теперь пошел откат и осознание того, что наговорила лишнего.

— Беги в ванную, — предлагаю я. — А потом спать, да? Или хочешь чаю?

— Нет, — бросает быстро. — Я спать.

Пока в ванной комнате льется вода, я переодеваюсь в халат, иду на кухню, все-таки ставлю чайник. Я сейчас не усну, а так хоть руки займу.

Эмилия сидит в ванной долго, а когда выходит, ее глаза выглядят еще более красными, чем были до этого.

— Пойдем, — беру ее за руку и веду к себе в спальню.

Сажаю на пуф перед зеркалом. Эми старательно отводит глаза, чтобы не смотреть на себя. Я же быстро расчесываю мокрые пряди и принимаюсь сушить ей волосы.

— Ты так делала последний раз, когда я была классе в пятом, — улыбается опухшими от рыданий губами.

— Это потому, что после ты стала страшно самостоятельной и не подпускала к себе, — я тоже улыбаюсь грустно.

— Так глупо, да? — она все-таки поднимает взгляд и смотрит мне в глаза.

— Нет, не глупо. Ты выросла, тебе показалось, что мама тебе больше не нужна. Что ты такая взрослая и можешь все сама. Все нормально, Эми.

Когда я откладываю фен и расчесываю волосы, Эми спрашивает робко:

— Она правда беременна?

— Не знаю, — закусываю губу. — Это еще предстоит выяснить.

— Папа обиделся, — снова хлюпает носом.

Убираю расческу и провожу ладонью по голове дочери: