Однажды не только самодельные фонарики смогут устремиться ввысь.

12. Пара часов до разлуки

Лотта заботливо зашторила портьеры темно-лилового цвета, не забыв проводить исчезающие на фоне зеленоватого неба маленькие огоньки-фонарики. Близнецы мирно посапывали на своих постелях, куда их, уже спящих, уложила министр. Пару минут она смотрела на ворохи оранжевых прядей, на веснушчатые щеки, на подрагивающие во сне ресницы цвета старой меди, а потом резко развернулась и зашагала прочь из их обители, прямо на ходу собирая волосы в толстую темную косу. Сегодня у нее дел больше не осталось, если не считать визит к Олли. Аркана закинет в вакуумный чемодан пару вещей, чтобы не вспоминать о них перед вылетом на Коургу, и растянется на кровати. Может, даже в потолок поплюет, если Тэйка не застанет ее за этим занятием и не отчитает. Министр весело фыркнула, но тут же пристыженно вжала голову в плечи, поспешно покидая комнату Шана и Аша. Не дай чего доброго разбудит.

Коридоры поместья молчали, когда хозяйка ступила на синий ковер, привезенный с планеты Саха. Лотта воровато оглянулась, словно какая-то плутовка, и понеслась вперед, словно куда спешила. Оно и ясно было — время, проведенное с Олли было истинной драгоценностью, не потому, что он редко к себе подпускал, вовсе нет, министру достаточно было его внимания, а ему — ее собственного. Просто моменты, которые леди проживала рядом с ним, дарили умиротворение. Олли был тем особым человеком в ее жизни, который полностью снедал ее волнения, оставляя лишь уютную тихую пустоту в мыслях и сердце. Он не требовал от нее ласки, он не нуждался в сексе, он просто позволял упиваться своим теплом и верить, что однажды Лотта подарит ему ту свободу, которую омега с планеты Саха давно заслужил.

Проскользнув по очередной галерее, увешанной картинами безрогого невольника, министр, скользяще, вбежала по лестнице, и конца задору не было в ее черных глазах. Как девчонка, она торопилась, чуть ли не спотыкаясь, и все никак не могла перестать улыбаться. Она светилась любовью, огромной, как целый мир, которую хватало на всех обитателей ее большого дома, ее семьи. Лотта Аркана спешила одарить ею всех. Иногда она думала, что будет, когда она все-таки добьется от Парламента решения по поводу гражданства и прав для своих омег, когда она сделает их свободными пойти куда угодно. Министр позволяла себе пугаться той мысли, что ее дом в какой-то момент станет совершенно пустым, но тут же отмахивалась от нее. Коли суждено этому быть, леди насладится присутствием наложников в своей жизни столько, сколько им всем отмерено. Они будут вольны уйти, но двери поместья всегда будут распахнуты для них всех.

Разговора на подобные темы Аркана никогда ни с кем из них не заводила и даже с верным Тэйкой. Боялась дарить хрупкую надежду, а может страшилась увидеть в их глазах разочарование — собирается бросить их! Но Лотта просто лелеяла мечту, в которой обязательно сделает Республику справедливой и чистой от рабства и войн. Когда-нибудь министр Аркана сметет с лица земли подобных Нито Каплане, когда-нибудь она станет еще сильнее, чем есть.

Леди завернула в ведущий в комнату Олли коридор, но тут же остановилась, прислушиваясь. Сейчас послеобеденное время, когда все омеги свободны делать то, что им заблагорассудится. Эти часы, она знает, большинство из них проводят в своих комнатах, но те же неугомонные Баку и Вик — торчат в оранжереях или конюшнях. Министр замерла, когда услышанные ею шаги стали громче, явно приближаясь к ней. Втянула носом воздух и дернула уголком рта. Рей был зол и явно на нее.

— Я вас везде ищу! — старший омега вывернул из-за угла, стремительно направляясь к ней, а Лотта только всплеснула руками, оценивающе оглядывая невольника. Надел ее подарок — сине-зеленые камни красиво смотрелись на смуглой шее поверх светло-бежевой кандуры.

— Что-то случилось, Рей? — министр вскинула темные брови, подмечая в его серых глазах недовольные искорки. Они неистовали, вспыхивая на дне зрачков. — Я чем-то тебя расстроила? — на пробу спросила она, заранее зная, о чем пойдет речь. Вернее, догадывалась.

— Вы уезжаете, — прорычал омега, а в его голосе проскользнули обиженные нотки. Лотта шумно выдохнула — не любила она, когда нинханец так делал, когда расстраивался. — Снова?

— Парламент замучил со своими переговорами, — дернула альфа плечом, чуть отвернувшись. Наложник замер от нее в паре метров и подходить не решался. — Этот плазмопровод вытянет из нас всех все нервы. Представляешь, Рей, они сократили сроки строительства на два оборота! — негодующе воскликнула она, мрачно усмехнувшись. — И за всем этим должна проследить я. Но, знаешь, Тэю я уже пообещала, что начало Нового цикла мы отпразднуем все вместе, а не как в прошлом году, — она замолкла, стыдливо припоминания, что во время праздника дома ее не было, и продолжила: — даже если меня вздумают закинуть на самую дикую и далекую планету Республики, я останусь с вами. Клянусь. Ты мне веришь? — спросила она, заискивающе заглянув в серые глаза, и увидела в них явную обиду. — Не злись, Рейджи, — вздохнула она, а мощный хвост так и заходил ходуном от того, что леди назвала омегу полным именем. Редко так делала. Лучше уж нежное и мягкое — Рей, а не серьезное и сухое. Но для Лотты это имя было напоминанием, что однажды даже верный в своем огромном смысле невольник станет свободным. Снова станет Рейджи из гордой породы волков планеты Нинха.

Министр сделала шаг, Рей дернулся в ее сторону. Их прибило друг к другу, и Лотта запустила пальцы в длинные шелковистые волосы, любовно перебирая темные пряди, а после и вовсе опустилась на колени, позволив омеге заключить себя в крепкие теплые объятия. Тот тыкался носом ей в шею, шумно выдыхая, а леди только блуждала руками по его спине, задумчиво поглядывая на расписной потолок поместья. Она не могла разорваться, как бы жестоко это ни звучало, она ведь сама — сама! — взяла на себя ответственность за одиннадцать омег. «Притащила», — как выразилась Калла в их последнюю встречу. Альфа прижалась губами ко лбу невольника, принимаясь бродить ими по узкому лицу под частое дыхание и глухой стук хвоста об пол. Но это только ее выбор, так что ни материно, ни сестринское осуждение не поменяет ее мнение о том, что все жители Республики заслуживают быть свободными и любимыми. Она никогда не оставит в покое мысль о мире без рабства.

— Останьтесь, моя госпожа, — вдруг проскулил Рей, а Лотта даже вздрогнула, обращая взгляд на его широко распахнутые серые глаза. — Не уезжайте, — повторил омега, прижав ее к стене, всем телом навалился на нее, словно таким образом верил, что она никуда не денется. Аркана медленно выдохнула, нащупав в складках кандуры его ладонь и крепко сжав.

— Не могу, Рейджи, ты знаешь, — шепотом проговорила леди, проникновенно заглянув ему в глаза. — Я вернусь быстро, ты даже оглянуться не успеешь, — привычно заверила она, но голос почему-то надломился.