Ближе к концу августа тысячи особей этого вида прибывают в индийский пустынный штат Раджастхан, а точнее в деревню Кичан. И к концу марта они улетают обратно. В декабре и январе можно стать свидетелем поразительной картины – восемь или десять тысяч журавлей спокойно стоят неподалеку от деревни, ожидая кормления. В этой части мира раздача зерна и воды для птиц является традицией. Сельские жители говорят, что красавки обитают там уже много столетий, хотя защитники окружающей среды настаивают, что их число сильно выросло только за последние семьдесят пять лет. Жители пустыни верят в Васудеву Кутамбакам, – философию, согласно которой все виды, живущие на земле, являются частью одной большой семьи, – и это отражено в их религии, культуре и поведении. Вот почему некоторые из самых необыкновенных диких животных комфортно чувствуют себя в этом враждебном регионе, где даже людям живется непросто. И во время самых сильных засух местные жители собирают пожертвования, чтобы обеспечить зверей и птиц водой и кормом. Почти в каждой деревне в этом районе есть участок рощи под названием «оран», который они благоговейно берегут, защищают и считают выражением Божьей щедрости на бесплодной земле. Поэтому вырубка деревьев, охота на животных или уничтожение этой территории считаются одними из самых страшных из возможных грехов.

Можно подумать, что журавли коллективно решили, что Кичан является идеальным местом для отдыха после полета, маршрут которого проложили их предшественники, путешествовавшие небольшими группами. Это может быть также связано с тем, что местное население всегда с большим уважением относилось к этим утонченным птицам и никогда не враждовало с ними так сильно, как могли бы горожане. Как еще объяснить большое количество народных песен и сказок о журавлях? Самая распространенная песня повествует о подружке невесты журавле, посланнице влюбленных женщин, чьи мужья работали в дальних странах. Другой пример – родители называют своих дочерей kurjadi (от kurjan, местного названия журавля), несомненно, считая этих птиц стройными, грациозными, элегантными и красивыми. Когда девушка выходит замуж, семья сравнивает ее переход в новую жизнь с полетом этого пернатого. И в горе, и в радости местные жители кормят этих птиц, чтобы отпраздновать любое важное событие в жизни, поэтому по всей деревне они построили множество загонов с зерном, святилищ хорошей кармы.

Индия также является домом для самой большой популяции индийских журавлей (Grus antigone), часто встречающихся на затопленных рисовых полях северной и северо-центральной части страны. Высотой 1,5 метра и с размахом крыльев 2,5 метра они являются самыми высокими летающими птицами в мире. По оценкам, их популяция в Индии насчитывает около 15 000–20 000 особей, в основном обитающих в штате Уттар-Прадеш.

Тем не менее, количество индийских журавлей в настоящее время сокращается из-за потери среды обитания и осушения человеком водно-болотных угодий. Территория, на которой свободно бродят эти величественные птицы, в настоящее время сильно фрагментирована и постоянно и быстро меняется с появлением новых автомагистралей, железных дорог, предприятий и городских поселений. Кроме того, многие особи погибают в результате столкновений с линиями электропередач или в результате проглатывания пестицидов, попадающихся им во время питания в поле.

Среде обитания этих птиц по всему миру свойственны аналогичные проблемы, которые усложняют сохранение видов. К тому же, в Африке значительную угрозу представляет отлов серых и черных венценосных журавлей для одомашнивания и торговли. Международный фонд охраны журавлей расследовал дело о черном рынке в Мали. Эта организация обнаружила тысячи случаев отлова данных птиц и торговлю ими в Европе, на Ближнем Востоке и в Азии.

Несмотря на угрозу вымирания и большие потери, журавли продолжают объединять людей по всему миру, совершая длинный миграционный путь, игнорирующий все политические границы. Будучи «ключевыми» или «зонтичными видами», они обеспечивают жизнеспособность экосистемы водно-болотных угодий и пастбищ, усиливая связь между реками, поймами и эстуариями. Эти бассейны часто простираются через континенты и имеют важнейшее значение для существования людей на планете. Если эти экосистемы будут разрушены, пострадают и журавли, и все человечество.

Эжен Делакруа. Молодой тигр, играющий со своей матерью

Будто не замечая, что за ними наблюдают, два крупных тигра, изображенных на картине, неожиданно безмятежны. Тот, что побольше, спокойно лежит под лучами солнца, занимая весь первый план картины. Его левая передняя лапа находится на боку, поэтому хорошо видны мягкие черные подушечки пальцев и запястья. Лапа кажется огромной, но ее размер полностью соответствует анатомии животного.

Пристальный, настороженный и любопытный взгляд, круглые уши, слегка отодвинутые назад, и опущенные усы-вибриссы придают крупному кошачьему с относительно небольшой головой загадочный вид. Безусловно, перед нами самка королевского бенгальского тигра (Panthera tigris) с красивой желто-рыжей шерстью, которая слегка бледнее на животе, груди и внутренней стороне лап. Конечно, это тигрица, потому что она подпустила к себе другого тигра, вероятно, своего подросшего детеныша, который, притаившись у нее за спиной, пытается поймать мать за хвост, подняв лапы в воздух, как большой игривый кот. Художник акцентировал внимание на точных анатомических деталях, например, на очень длинных задних лапах или белых пятнах на ушах. Очевидно, что для этой картины позировали, если можно так сказать, настоящие тигры, и живописец тщательно наблюдал за их поведением и движениями. Хищники принадлежали укротителю Анри Мартену или зверинецу Сен-Клу [219] , где молодой Эжен Делакруа, начиная с конца 20-х годов XIX века, часами усердно работал и где родились его многочисленные эскизы и картины, посвященные животным. «Он проводил в Ботаническом саду дни напролет, изучая позы, которые принимали звери, погружаясь в их движения, линии, отыскивая доминанту их характера […] Так работал Делакруа – первый из всех зоозащитников» [220] . Цель исследования художника, увлеченного созерцателя, состояла в том, чтобы изучить детали для создания более сложных сцен под знаменем ориентализма, такого модного в то время в парижских салонах, а также чтобы в работах отдать дань далеким землям и их неукротимой красоте, как в случае с «Молодым тигром, играющим со своей матерью» [221] . К тому же периоду (1829–1830) относится и замечательная литография [222] , на которой изображен притаившийся тигр на фоне травянистого пейзажа, скалистой горы и широких безлюдных просторов. Может быть, на этом полотне изображено то же самое животное, мощные задние конечности которого согнуты, уши прижаты, а взгляд неподвижен. Глаза словно притянуты магнитом, взгляд одновременно встревоженный и устрашающий, хищный и испуганный. Мы наблюдаем необычное сочетание предельной концентрации и ленивой инерции, как будто зверь расслаблен, но в то же время полностью готов к прыжку – поведение, которое Делакруа улавливает с виртуозной точностью.

Однако художник, очарованный животными и миром природы, лесами, никогда не видел их. Даже его путешествие в Арабскую и Сахарскую Африку (1832 г.) не обеспечило ему встречу с дикими видами, особенно с тиграми. Единственным вариантом был парижский зоопарк, а точнее зверинец Сен-Клу (или Сад растений, в котором держали львов), открытый в конце 1794 года. В начале двадцатых годов XIX века прямо у входа стояли «современные» клетки для диких животных. На протяжении этого столетия зверинец был важным местом для французских художников, искавших экзотические сюжеты или заинтересованных в копировании «с натуры» странных и причудливых зверей. В романтическом воображении живописцев они казались воплощением сказочных континентов и их пышных пейзажей, сном наяву, который поместили в очень надежное место – за решетку.

Что такое романтизм? В живописи для этого движения характерен интерес к истории, особенно средневековой, в сочетании с жаждой свободы, в частности греческого народа, в то время боровшегося против турецких завоевателей. На полотнах Жерико, Виншона, Безара, Изабе и многих других влечение к Востоку, такому же волнующему, как и вымышленному, еще в начале 1830-х годов [223] сочетается с погружением в возвышенный пейзаж. А политические волнения еще сильнее превозносят эту страсть, вызывая все большие муки воображения и духовные томления. То есть романтизм – это крик и непрерывное беспокойство.