Нити, да. И начать «тянуть за них» пришлось очень издалека.

Если быть точной, то с того самого раздела, который так тяжело давался Мади и так легко – мне. С теории Эфриддила о магическом разделении материков.

Людям было известно всего четыре материка. Наш, человеческий, – он когда-то принадлежал эльфам. Второй лежал на западе и принадлежал демонам. К счастью, он находился так далеко за морем, что эти твари до нас почти никогда не добирались. Третий лежал на востоке – огромный архипелаг, который окружали владения русалок, кракены и прочие жуткие морские чудовища. Четвертый – на юге. Его населяли дроу, темные эльфы, которые ненавидели, кажется, весь мир.

Ученый по имени Эфриддил считал, что материков должно быть пять. Обосновывал он это интересно: поскольку существует пять видов магии, то и земель в мире столько же!

Основа его рассуждений была по-детски простой. Это меня удивляло в том, что она никак не укладывается в умненькой голове Мади. Все логично: каждый вид магии имел свой цвет.

Красная магия – огненное колдовство краснолицых демонов, их пустыни и выжженные земли.

Синяя магия – вода, русалки, кракены и тысячи маленьких островов восточного архипелага, разделенного морем. Действительно, человеческие маги, которые происходили оттуда родом, с исключительным мастерством управлялись с водной стихией.

Черная магия – это темные эльфы, их ненависть и желание подчинить себе весь мир. Самым искусным их оружием был ночной мрак.

Белая магия – светлые эльфы, а следом за ними – наши белокожие археи. Молочный Туманный венец – одно из самых известных чудес, напоминающих о старой эпохе, когда эту землю населяли наши предшественники.

Когда маги творили заклинания, они не брали волшебство «из воздуха». По словам археев, все вокруг состояло из нитей пяти цветов – красных, синих, черных, белых и желтых. Точнее, золотых. От того, как их сплести, зависело, какой результат ты получишь. И на каждом материке магам давалась только работа с нитями определенного цвета. К примеру, среди людей никогда не встречалось «красных» или «черных» археев, хотя именно так выглядели маги демонов или дроу.

Как можно было заметить, нити обладали пятью цветами, а материков насчитывалось всего четыре. По логике Эфриддила, это значило, что где-то есть до поры затерянный пятый материк – «золотой».

Теория выстраивалась красивая. Только и недостатков у нее была целая тележка.

Например, на севере нашего континента до сих пор жили темные эльфы, давным-давно отделившиеся от своих сородичей, и им никак не мешало то, что у нас вроде как «белая» земля. Светлые эльфы, наоборот, ушли отсюда, но колдовать, очевидно, не перестали. И под отдельным вопросом стояло существование эн-хеев – человеческих магов, которые с одинаковым мастерством сплетали нити любого цвета.

В общем, наверное, все это действительно было сложно, если разбираться дотошно. Но детали меня в этот момент и не интересовали. Главное – я освежила в своей памяти абзацы о загадочных нитях, которые пронизывали все сущее и из которых рождалось волшебство.

А потом я опустила веки, вдохнула и погрузилась в воспоминания о детстве. Если не поднять их, не «сдуть с них пыль», то я никогда не пойму, как археи могли пропустить мой талант, если он вообще был.

Мой возраст был уже достаточным, чтобы проверки на колдовской дар сохранились в памяти. Пусть не в мелочах, но самое важное отпечаталось яркими картинами.

Шесть лет… Нет, почти ничего. Перед внутренним взором проплыли только смутные изображения белоглазых мужчин. Тогда, маленьким ребенком, я увидела их впервые, испугалась и заплакала. Вот и все.

Восемь лет. Это было весной. В садах цвела сирень – я с такой ясностью восстановила это в уме, что буквально ощутила в комнате сладких запах лиловых цветов. Мы с мамой жили где-то на севере Аэнвина. Там нравы царили суровее, поэтому археи не сами приехали к нам домой, а заставили идти в какое-то государственное учреждение. Всю дорогу мама талдычила мне, что нельзя ковыряться в носу при высокопоставленных персонах, а я ее почти не слушала. Но потом мама за это устроила мне выволочку и обязала ни в коем случае не говорить, что я вижу какие-нибудь нити.

Я тогда об этом не задумывалась. Просто кивнула и сделала так, как она говорила. Все равно никаких нитей я и правда не заметила. А сейчас густой аромат сирени стремительно поблек в памяти и уступил место горечи.

Ох, мама, мама… Выходит, ты уже тогда знала, что я могу оказаться магом? И заставила меня это скрывать?

Толку обижаться на мать сейчас не было никакого. Поэтому я засунула чувства подальше и сосредоточилась на последнем воспоминании. Чтобы картины вырисовывались ярче, я села удобнее и замедлила дыхание, делая его размеренным. Почти медитация – Силвейн говорил, что такой способ помогает не только настроиться на связь с питомцем, но и сосредоточиться на чем-то важном. Например, уложить в голове пройденный учебный материал, чтобы потом не запинаться на экзамене.

Это и правда помогло. А может, просто последние воспоминания были самыми свежими, да и в десять лет я соображала намного лучше, чем в шесть. Стояло лето, мы переехали южнее, и повсюду летал тополиный пух. Проверка на колдовской дар подразумевала, что ее устроят ребенку неожиданно, но, как и в прошлый раз, нас предупредили о визите археев заблаговременно. Они пришли к нам домой вдвоем – третий то ли заболел, то ли задержался в дороге.

Я одновременно боялась, была заинтригована и злилась. Первые два чувства вызывала мысль о том, что, если дар все-таки обнаружат, придется покинуть мать и учиться в далекой академии с незнакомцами. Третьему чувству была виной обида на мать.