Я села в кровати и опустила ноги на пол. По коже тут же пробежал холодок, и я поспешила натянуть тапочки. Спустившись на первый этаж, я услышала приглушенные звуки, доносившиеся из кухни. В такой ранний час в нашем доме вставали только Клара и я. Мама, в хорошем случае, завтракала в полдень.

– Ты вовремя! Я как раз заварила чай, - Клара встретила меня улыбкой и кивнула в сторону фарфорового заварника, умело переворачивая деревянной лопаткой гренки.

Я села за маленький круглый стол у низкого окна, выходящего в сад. Солнце скрыли серые облака, а по зеленой лужайке порхали редкие золотые листья, принесенные с макушки клена.

Налить дымящегося черного чая и поднести чашку к самым губам было еще одним обычным для меня ритуалом. Только сейчас я не думала, как хорошо, когда утро начинается с горячего чая и его обволакивающего душистого пара. Я размышляла о том, почему судьба столкнула меня с господином де Фоссе.

– Селина!
– возглас Клары вывел меня из задумчивости. Я обернулась.

– У тебя все хорошо?

– Конечно, почему ты спрашиваешь?
– покачала головой и встала, чтобы забрать тарелку с гренками и вазочку варенья.

– Я позвала тебя три раза, - Клара смерила меня подозрительным взглядом, под которым стало совсем неудобно нагло врать, поэтому лучшим вариантом было - просто опустить глаза в пол.

– Волнуешься из-за доклада?
– предположила она, ставя на стол плошку меда и блюдо с сыром и фруктами.

– Разве что совсем немного.

Конечно, это была еще одна наглая ложь. О докладе, который знала от корки для корки, я и не думала, что уж там говорить о каком-то волнении.

– Да ты эту профессуру за пояс заткнешь!
– уверенно заявила Клара, наливая себе чай.

Я улыбнулась и не стала спорить.

– Может, Рози придет?
– менее уверенно, но с потаенной надеждой проговорила Клара, на что я только промычала в чашку.

Мама никогда не бывала в Королевском Ботаническом обществе, по крайней мере, на моем веку. Хотя сколько было возможностей - экскурсии, открытые чтения. Первые два года после моего вступлениям в члены Ботанического общества я каждую неделю звала ее на какое-нибудь мероприятие, и желала, чтобы она посмотрела на меня за кафедрой. Но все было без толку. Мама либо была занята чем-то другим, либо забывала дату и время моего выступления, а затем рьяно извинялась, дарила подарки, просила прочитать ей мои доклады и слушала их в гостиной.

Вскоре я перестала остро на это реагировать и подсознательно поняла, что мама почувствовало облегчение. Это успокоило меня, потому что тяготить кого-либо, даже родителя, я не любила, тем более, что ко всему остальному в моей жизни мама была чрезвычайно внимательна, порой даже чересчур.

– Это не настолько важное мероприятие, - успокоила я Клару, которая всегда переживала за некоторое равнодушие Розмари к этой сфере в моей жизни.

Особенно после того, как мой доклад перенесли на шесть часов вечер - добавила про себя и налила еще чая. Ничего, я прочитаю доклад на отлично и к завтрашнему дню уж точно забуду про существование господина де Фоссе. Хотя, конечно, извиниться бы за устроенное ему купание в пруду стоило. Но не буду же я искать его специально для этого!

Как оказалось, искать никого и не нужно было. Все сами нашлись.

В дни конференций Ботаническое общество полнилось профессорами, научными сотрудники, адептами со всевозможных Академий столицы и прочими желающими приобщиться к свету науки. В главном холле гостей встречали волонтеры-лаборанты, читайте - бесплатная рабочая сила, - выдавая брошюры с программой конференции и терпеливо рассказывая, как и куда пройти. По коридорам плавно текли реки из людей, тянувшиеся к нужным кабинетам. Тихие разговоры превращались в неумолкающий гул, можно было даже услышать начало жарких споров, хотя еще ни одного доклада не было зачитано.

Я предвкушала начало первого блока, и даже нашла Лоренса, чтобы пожелать ему удачи. Получилось немного сковано, но я сделала шаг навстречу для преодоления той отчужденности, что возникла между нами по вине моей ребяческой несдержанности.

После мы с Лоренсом, не сговариваясь, направились в столовую, где по случаю конференции было устроено настоящее пиршество. Мы разговаривали, словно и не было той скованности нескольких дней. Оба находились в приподнятом настроении, он - из-за того, что публика приняла его доклад на «ура», я - радуясь за Лори, и получив в ходе дискуссий дозу эндорфинов.

Через некоторое время к нам за стол присели Астер и Руперт. Марк предвкушал свое выступления, которое стояло первым в блоке после перерыва, то есть было назначено на послеобеденное время. Хорошее, но двоякое. Многие опаздывали после трапезничества и грозили постоянно отвлекать докладчика, либо вовсе оставались посидеть в столовой после сытного обеда, с другой стороны - все повысили сахар в крови и были готовы к новым полемикам, однако, не таким рьяным, как в начале дня. В этом тоже были определенные плюсы. Руперт же находился в более меланхоличном состоянии, его вечно красные, уставшие глаза лаборанта нездорово поблескивали. Во-первых, он еще не пришла в себя после спора с одним профессором из Южного Ботанического общества. В тот момент Руперт пылал жаждой научной достоверности и осмелился высказать свое мнение по поводу приукрашенных результатов исследования. Видите ли, не могла королевская кувшинка выдержать вес двух каменных блоков, даже если раскрошить их массу и распределить равномерно. Если только в порядке редкого исключения, а значит, нужно было рассматривать индивидуальные особенности одного конкретного образца. Ну, а во-вторых, Руперт рассказал нам, что особенно его мучало с самого рассвета.