Мужчина в годах встретился со мной взглядом, как бы спрашивая, всё ли у меня хорошо, а получив утвердительный кивок, вновь отвернулся.

– Сколько я ни учила тебя, а всё без толку. Как была глупой, так и осталась, – она поджала губы, состроив настолько отвратительную физиономию, что я снова вздрогнула.

– Может быть, учи вы меня несколько иначе, – тут я сделала особое ударение, – вышло бы больше толка, чем сейчас?

Огонёк, загоревшийся в глазах этой грымзы был, поистине, адским. Похоже, она под «иначе», явно, поняла что-то своё.

– Может быть, – согласно кивнула она и завозилась, с кряхтением поднимаясь с кресла. – Я тебя услышала, Аннэт. Посмотрим, что тебе даст твоя уверенность в защите мужа.

Больше она ничего не сказала, направилась к двери, но остановилась напротив меня и прошептала:

– Ты сделала неверную ставку, дорогая…

Когда она вышла из комнаты, я буквально растеклась по креслу, потеряв разом все силы. Короткий разговор выжал из меня все соки, хотя, казалось бы, я всю жизнь общалась с разными людьми, но вот таких… Никогда не встречала. Было в Маргарет что-то тёмное, гадкое, настолько отвратительное, что я начинала понимать, почему Аннэт настолько боялась матери. Создавалось впечатление, что женщина не совсем здорова в психическом плане. А такие люди в гневе страшны…

Передёрнув плечами, я решительно поднялась и отправилась на поиски детей. Оставаться в гостиной больше не хотелось, почему-то после того, как ушла Маргарет, мне всё казалось, что за мной кто-то наблюдает. Но окинув комнату пару раз беглым взглядом, я никого так и не обнаружила. Решила, для верности, просто сбежать. Со всеми этими волнениями мне уже всякое мерещиться начинает. Хотя… Вспомнить ту же шепелявую кляксу, может быть, я не так уж и далека в своих подозрениях?

Словом, из гостиной я буквально выбежала и отправилась на поиски детей. Они, в полном составе, обнаружились на террасе. Сидели и что-то оживлённо обсуждали, правда шёпотом и постоянно оглядываясь, будто замышляли что-то.

Мои предположения оказались верны, потому что лишь стоило мне приблизиться, как они замолчали и сделали такой вид, будто вообще ничего не говорили и рассматривали цветущие кусты роз, или вон толстую муху, которая лениво перебирала лапами, ползая по накрахмаленной скатерти.

Распогодилось. Серые тучи расступились и землю, слегка смущаясь, озарили робкие солнечные лучи. Словом, всё вокруг выглядело обычно и даже приятно, что радовало, после сложных разговоров – и с маменькой и с Хэмлином. А ведь мне ещё и ночь предстояло как-то пережить… Эх, вот тебе и вышла на пенсию! Думала, отдохну, расслаблюсь, перестану беспокоиться по пустякам. Нет, справедливости ради, по пустякам я, действительно, беспокоиться перестала, но это только от того, что пустяки заменили гораздо более масштабные проблемы. Едва ли ни мирового масштаба! В который раз убеждаюсь, что мечтать нужно осторожно, или же формулировать чётко то, чего хочется.

– И что вы тут затеваете? – отодвинула стул и села рядом с Аделией. Малышка сразу же перебралась и пристроилась у меня на коленях. Я и не возражала, рядом с этой малышкой, мои тревоги будто бы гасли. Хоть и не всегда, но сейчас её горячие ладошки, которые она сомкнула на моей шее, были тем самым якорем, который утихомирил бушующие волны у меня внутри.

– Ничего! – слишком поспешно отрапортовал Алекс и даже подскочил на стуле. Будто все эти действия могли убедить меня в их невиновности.

Я усмехнулась, сощурилась и обвела пытливым взглядом всех собравшихся. Единственный, кто выдержал эту проверку, был Тай. Он, засранец такой, вернул мне точно такой же взгляд. А после вовсе широко улыбнулся, как бы говоря мне: «Попробуйте, докажите, что это сделал я!»

А вот девочки сдались слишком быстро – Рея, да и Зои тоже, которая удивительно быстро влилась в эту компанию, потупили взгляд и дружно залились румянцем. Алекс же сидел так, будто проглотив железный прут, и моргал даже через раз.

– А если честно? – спросила с улыбкой. Эх, я бы с удовольствием оставила все эти разборки между семьями на Хэмлина и уделила бы время детям. С ними проще, они ещё не испорчены ни тщеславием, ни жадностью, ни желаем властвовать и добиваться этой власти любым путём. Они смогли сохранить чистоту, несмотря на то, что многих из них хорошо так потрепала жизнь. Редко кому из взрослых удаётся остаться людьми в таких условиях.

– Так это честно, – робко вставила Рея, на что я рассмеялась. А потом сделавшись серьёзной, сказала: