Я не глупая девочка, в конце концов! Я способна помочь по мере своих возможностей. Но бродить в слепую в водовороте всех событий мне хочется в последнюю очередь. Он должен это понимать. И я не ошиблась.

– Хорошо, – ответил после некоторой заминки. – Но, Анна, – слегка развернулся и посмотрел мне в глаза, – детей нельзя никуда отправлять. Она должна думать, что ты прониклась её угрозой. Сейчас нам придётся с тобой разыграть небольшой спектакль, где ты, якобы, не станешь говорить мне правду и мы поссоримся. Если учесть всё, что произошло между мной и настоящей Аннэт, Маргарет должна нам поверить.

Он замолчал, я же пытливо посмотрела на него и спросила прямо:

– А потом? Что мы будем делать потом?

– А потом, – по его губам скользнула горьковатая усмешка, – Потом ты меня убьёшь.

Вот так просто? И ЭТО он посчитал решением проблемы?

– Ты серьёзно? – уточнила холодно. А потом не выдержала и приложила ладонь к его голове. Лоб был прохладным, жара не было, так с чего он вдруг начал нести чушь?

На моё прикосновение он отреагировал тёплой улыбкой, именно такой, от которой сердце запнулось и, встрепенувшись, понеслось вскачь.

– Нет, конечно, – отмахнулся и приблизил своё лицо к моему, – но об этом будем знать только мы.

Звучит очень заманчиво… Он уже собирался поцеловать меня, вот только я была не готова оставлять этот разговор:

– Думаешь они поверят? Мне кажется, что те, кто в сговоре с Маргарет совсем не глупы.

Хэмлин разочарованно вздохнул, посмотрел на мои губы жадным взглядом и нежно провёл кончиками пальцев по моей щеке:

– Анна, верь мне. Я всё устрою.

Что же, видимо зря я понадеялась на его откровения. Хэмлин вновь скрыл от меня всё самое главное…

– Это глупо, – выдохнула с нескрываемым разочарованием и зажмурилась, чтобы он не рассмотрел в моих глазах внезапно вспыхнувшую обиду. Я понимала, что обижаться на него бессмысленно, но всё же… обижалась.

– Что именно? – уточнил он с горечью. И я открыла глаза, чтобы внимательнее посмотреть на него.

Хэмлин отвёл взгляд, уставившись куда-то поверх моей макушки. С ним что-то было не так, а я не могла понять что именно. Его будто бы грызло какое-то беспокойство, которое он умело скрывал от меня. Поэтому вместо того, чтобы продолжить бичевать его по поводу недосказанности, серьёзно спросила:

– Что-то не так?

Он безрадостно усмехнулся:

– Да всё не так, – признался, после непродолжительной паузы. Грустная улыбка блуждала по его губам, а вот глаза… В них скрывалась невысказанная боль.

– Вистера? – прошептала севшим голосом. Как я могла забыть про старушку? Он же к ней уходил, значит…

Муж нахмурился, досадливо мотнул головой:

– И она тоже.

Снова замолчал.

Его что-то мучило, точило изнутри, а он… Молчал! Весьма раздражающее качество, должна признаться. Выложил бы уже всё, как есть и не мучил ни меня, ни себя.

Обхватила ладонями его лицо и заставила посмотреть мне в глаза.

– Расскажи, я… – запнулась, вдруг почувствовав, что лицо облизывает жаркая волна. – Я всегда буду на твоей стороне. Ты же знаешь.

Признаваться в подобном было всё ещё сложно, несмотря на то, что вчера вечером мы выяснили многое. И расставили точки по полагающимся местам. А всё одно – я робела и смущалась собственной откровенности, словно юная девчонка. И не оттого, что не доверяла ему, вовсе нет. Мне всё казалось, что обнажая собственные чувства, я становилась особенно уязвимой. И это расстраивало. Но ещё, куда важнее, я просто не умела общаться с мужчинами на подобные темы и не знала, правильно ли поступаю. Дожила до седых волос, а опыта так и не набралась. Стыдоба! Или нет?

Не размениваясь на лишние слова, Хэмлин подался вперёд, сминая мои губы поцелуем, и руками притянул к себе с такой силой, что я почувствовала лёгкую боль, но боль приятную. А после связные мысли вовсе вылетели из головы и вернулись туда, только когда поцелуй прервался. Мы тяжело дышали, будто бы даже в унисон. Голова слегка кружилась, а в теле появилось ощущение небывалой лёгкости.

Возвращаться к насущным проблемам совсем не хотелось, но я себя пересилила:

– Хэмлин, скажи, что случилось?

Он вздохнул тяжело, как бы сожалея о том, что поцелуй не заставил меня забыть обо всём, и глухо произнёс:

– Записывающий артефакт, который Джошел предоставил мне, как доказательство, – он замялся, но всё же твёрдо закончил, – произошедшего, оказался не поддельным. То есть, я в самом деле сделал это…

– А кто проверял его? – спросила быстро, потому что ни на мгновение не собиралась верить этой чокнутой семейке, где убийство человека называют пренебрежительным «предприятие».