— Не смей! Так! Со мной! Разговаривать! — он резко обернулся, обжигая яростным взглядом. Почти ненавидящим.

— Я сейчас говорю как твой друг, а не как подчинённый. Твой единственный друг. Потому что только я смог вынести твой тяжёлый характер. Ты всегда был таким. Не помнишь? Неужели ты никогда не задумывался, почему другие дети со мной хотели общаться, а с тобой нет? Ты всё тот же ребенок, Калантиэль. Вечно на всех давишь, принуждаешь и ждёшь, что тебя будут любить просто так. Но принуждение вызывает только обратную реакцию.

— Заткнись! — он прижал уши руками.

— Не заткнусь.

— Заткнись… — его голос потух и стал совсем тихим.

— Кому, как не мне, открыть тебе глаза на правду. Ты — тиран. Может быть, в государственных делах это и хорошо в какой-то мере, но это уничтожает хорошее отношение к тебе, как к человеку. Ты взошёл на престол слишком молодым и неопытным. Тяжело выносить этот груз, я понимаю. На публике ты всегда уверен в себе, всегда себя контролируешь, но я знаю правду, что за закрытой дверью ты ломаешься. Тебе стоит пересмотреть отношение к себе и к людям, которые тебя окружают.

Калантиэль подвис. Он нервно заламывал пальцы и смотрел сквозь пространство. Я даже сразу не заметил, как его лицо стало влажным. Мокрые дорожки прочертили путь от глаз к гладкому острому подбородку. В один миг грозный правитель превратился в того маленького мальчика, которого все сторонились, который сидел в саду под ивой, скрытый в её длинных ветвях, и плакал. Его отвергла девочка. Он лишь хотел поиграть с ней, но она предпочла «гадкого хулигана». Это была наша первая встреча, он смог мне довериться, не убежал, поделился со мной своей горечью. Я сыграл очень грязно, надавив на одну из самых болезненных для него точек, но нужно было напомнить, кто он на самом деле. Он заигрывается, теряя рассудок. Слишком рано его несёт по наклонной.

— Ты мне всё ещё друг? — внезапно хриплым голосом отозвался Калантиэль.

Сердце обожгло льдом. Именно эту фразу Болдуил де-Сурт сказал моему отцу перед тем, как принял решение о казни. Этот поступок Калантиэля был ещё подлее моего напоминания о детстве. Детские обиды ни в какое сравнение не идут со смертью родителей. Невиновных родителей. Я перестал чувствовать твердь под ногами, шквал ненависти объял с головой.

— А ты? Ты так сильно хочешь, чтобы я примкнул к тем мальчишкам, которые отвернулись от тебя из-за твоего скверного характера? Ты так упорно к этому стремишься, Кал. Хотя я всегда был рядом с тобой, что бы ты не вытворял. Я всегда давал тебе шанс. Столько шансов, сколько потребовалось, чтобы ты понял свою ошибку и исправил её. Так тебе ли во мне сомневаться?!

Я сделал глубокий вдох и глубокий выдох, чтобы немного остыть.

— Просто перестань так давить. Люди не обязаны хотеть с тобой общаться. Тебе тоже нужно заслуживать их доверие и расположение. Дай ей свободу и право выбора. Она оценит.

— Она выберет тебя! — в голосе Калантиэля снова зарождалось тревожное раздражение.

— Ты не можешь этого знать. Не нам решать.

И я ушёл. Просто ушёл, оставив его наедине с новыми мыслями. Не было сил больше выносить напряжение, царившее в комнате. Не то, чтобы я сильно хотел, чтобы у Калантиэля получилось наладить общение с Мирой, но, если он будет продолжать вести себя как капризное дитя по отношению к ней, у нас с ней никогда ничего не получится. И он, зацикливаясь на ней, будет только больше тонуть в своём недуге. Сможет ли Калантиэль вообще выстоять против болезни своего отца? Он сходит с ума. В его мировоззрении происходят перемены в самое неудачное время, когда Беорхия скрыто объявила войну, перекладывая ответственность на нас, когда Иллемана больше всего нуждается в стабильности и твёрдом правлении. Я всегда старался выдерживать золотую середину между личными и государственными делами, но, кажется, что сейчас это уже невозможно. Как бы самому выдержать и не свихнуться.

То, как привычный порядок вещей рушился — однозначно пугало. Но изменения рано или поздно всё равно бы произошли. Остается лишь подстраиваться и придумывать лучшие варианты ходов, чтобы выплыть из этого бурного потока. Куда же он нас несёт? Куда?..

Я шёл к кабинету. Безумно хотелось бросить все дела и бежать в покои Миры, но сначала — раздать поручения. Вэн стоял у двери, неловко переминаясь с ноги на ногу, и старательно избегал зрительного контакта. Мне бы хотелось его обвинить и сбросить гнев, накопившийся за последние сутки, но он ведь не виноват.

— Господин де-Мирт, — тихо отозвался парень.

— Слушаю тебя, — нужно постараться не грубить, он не виноват. Не виноват!

Открыл дверь ключом и пригласил Вэна войти в кабинет вместе со мной. Лишних ушей нам не надо, а их после инцидента развелось. Ох уж это людское любопытство.

— Господин де-Мирт. Я… Я… Мне так жаль, — бедный, пожирал себя чувством вины.

— Вэн, — шумно втянул воздух. — Ты не должен себя винить, — как же трудно давались эти слова.

Так хотелось сказать вместо них: «Ты должен был её защитить! Любой ценой!». Но это неправильно.

— Нет! Это я потянул её на тот чёртов балкон! — парень уже начал распаляться. — Я должен был убедиться в безопасности, а потом уже пропускать её.

— Отставить, боец! — тот сразу вытянулся по струнке и замолчал. — Ты не знал. Никто не знал, что там мог быть убийца. Это моя оплошность. И только моя. За безопасность отвечаю я, в конце концов.

— Но…

— Никаких «но». Однако, если ты хочешь избавить себя от мук совести, можешь мне помочь.

— Я хотел попросить… — я вопросительно вскинул бровь, и он продолжил. — Я хотел бы выполнить просьбу Миры и доставить лично письмо её сестре. Если это возможно, я бы был благодарен за небольшие выходные. Я очень хочу сделать это, для неё. И могу ещё по вашим поручениям съездить куда нужно.