— Спасибо, Хел, — я уткнулась носом в его плечо. — Спасибо, что ты со мной такой…

— С тобой нельзя иначе. — Нежно поцеловал тыльную сторону ладони, слегка отстранившись. — Отдыхай, Мира. Набирайся сил, пожалуйста. Я ещё зайду.

Когда осталась одна, развернула конверт. Листок был исписан ровным витиеватым почерком, идеальным, выверенным до миллиметра.

'Прекрасная Мирана!

Я искренне прошу прощения за безобразное поведение. Мне жаль, что я не сдержал шквал эмоций, взвалив на твои хрупкие изящные плечи столь непосильную для них ношу в виде моих чувств к тебе. Я совершенно не желаю обременять тебя или приносить неудобства. Поверь, птичка, я пытаюсь меняться ради тебя, но за один день невозможно стать другим человеком. Смею надеяться на твоё великодушие и понимание.

Ты ничем мне не обязана. Я не намерен тебя ни к чему принуждать более. Ты свободный человек. По закону и по сердцу.

Я лишь смею тебя просить дать мне шанс. Ты вольна выбирать оставаться или нет. Но, прошу, останься хотя бы до окончания зимы. Если за это время ничего в твоём отношении ко мне не изменится, я не посмею более удерживать тебя в Солнечном Дворце, в Валлоне или где-либо ещё. Вы с де-Миртом получите моё благословение на ваш союз, если твоё сердце всё ещё будет отдано ему.

Никакого давления, клянусь. Это моё слово тебе.

Навечно твой Калантиэль де-Сурт'

Он попросил остаться. Дал выбор. И я останусь, но не по его просьбе. Хел считает, что мне лучше переждать бурю здесь. А Калантиэль, наверняка, расценит это в свою пользу и решит, что я даю ему ещё одну возможность. Нет. Так не пойдёт. Нужно поговорить с ним и расставить все точки.

Преисполненная решимости я привела себя в порядок, сменила вымятое платье на свежее и направилась в покои Императора, превозмогая остаточную слабость. С каждой секундой уверенность таяла, но я делала глубокий вдох и настраивала себя заново. Мысли не хотели формулироваться, витая в голове бесформенными ощущениями. Что говорить?

Краем глаза заметила яркое красное пятно, что выбило из глубокого потока размышлений. Подняла взгляд… Девушка? Она резво шагала в другую от меня сторону. Тёмные волосы подскакивали на каждый шаг, невесомая ткань наряда развевалась словно на ветру. Не та ли это Шайла из гарема, что хотела познакомиться? Вот значит как. Ни одной наложницы, значит, не было в императорских покоях… Видимо, до этого дня.

— Повелитель не желает видеть своих женщин сегодня, — пробасил стражник, когда я подошла к двери в покои.

— Я только поговорить пришла. Это важно.

— Нет, — глухо отозвался второй.

Что ж, если ему хватило этой бестии, я лезть не буду. Может, хоть так отвлечётся от меня и оставит в покое. Я развернулась и направилась обратно.

Но саму, почему-то, грызло непонятное чувство. Ревность? Но ведь он мне не нужен. Или мне просто хочется чувствовать себя выше и лучше девиц из гарема? Пожалуй, кому было бы приятно, если бы ему признавались в чувствах, но шли спать с другой. Отдали предпочтение другой. Интересно, Лея чувствует себя сейчас так же? Нет, наверное, ей гораздо хуже, ведь у меня к Калантиэлю чувств нет, а у неё к Хельвдану есть. Клятое чувство вины!

Не успела я сделать и пары шагов, как дверь резко распахнулась.

— Она не из гарема, идиоты! — отчитал стражу Калантиэль и уже учтиво склонил голову ко мне. — Прошу простить, Мирана, проходи. Ты хотела поговорить?

Мне не послышалось? Он перестал меня считать наложницей? Я вежливо кивнула ему и направилась в комнату. Калантиэль был взволнован, волосы беспорядочно лежали на плечах, чёрный шёлковый халат был завязан неаккуратно, из-за чего сидел складками, добавляя неопрятности образу.

Я позволила себе без приглашения сесть в кресло у камина. Огонь меня всегда успокаивал, я надеялась, что и сейчас он поможет мне сохранять самообладание. Император, по своему обыкновению, предпочёл мягкий ковёр и развалился рядом, упираясь спиной во второе кресло.

— Я получила письмо, — нарушила неловкое молчание.

— Надо же! Я думал де-Мирт его сожжёт, — невесело усмехнулся Калантиэль.

— Мне приятно, что Вы, наконец, стали воспринимать меня как свободную личность, — проговорила, не отрывая взгляд от пламени.

— Я осознал свою ошибку. Дорогая Мирана Фарр, властительница земель Эллесана, дочь погибших Эйна и Лауры Фарр, — почти прошептал мужчина.

Откуда… он… знает… Имена родителей эхом пронеслись в голове, на глаза выступили слёзы, пальцы впились в подлокотники, дыхание сбилось. Еле подавила всхлип, что так и остался горьким комом в горле.

— Прими мои сильно запоздалые соболезнования, — на серьёзном лице пролегла тень сожаления. — Пусть и случилось это очень давно, я обязан был это сказать. Мне жаль.