— Погода не слишком располагает, или дождь уже закончился?

— Это вполне решаемая проблема, — он подставил локоть, за который я ухватилась.

Конечно, он не самая приятная компания для прогулок, однако препираться и отстаивать свои границы сейчас мне попросту не хватило бы сил. Да и прогуляться куда-то за пределы этих стен безумно хотелось.

Мы вышли во двор, слуга поднёс большой чёрный зонт. Калантиэль предпочёл нести его сам, а слугу отправил обратно. Что ж, наедине, значит, будем гулять. Влажный воздух приятно холодил кожу лица. В зимнем камзоле с меховой подкладкой было совсем не зябко, зато дождевой свежестью так легко дышалось.

— Как ты себя чувствуешь?

Невозможно было не заметить, что с ним что-то произошло. Калантиэль вёл себя не как обычно. Более тихий голос, задумчивость, угрюмость. Пропала куда-то игривость, напористость. С таким Императором я совершенно не знала, как себя вести. И это напрягало.

— Неплохо. Почти ничего не болит уже, — мягко улыбнулась.

— Мира, — почти шёпотом. — Я благодарен тебе. Хоть это и вышло случайно, ты спасла мою жизнь. Я в вечном долгу перед тобой.

Мы остановились, и я поймала на себе пристальный взгляд. Голые кусты шуршали ветвями от переменчивых порывов ветра. Тяжёлые капли отбивали свою странную мелодию о натянутую ткань зонта и светлую черепицу на многочисленных крышах дворца. Я обвела взглядом серое небо, отражающееся в высоких окнах, мельком прошлась по самим окнам. Хел. Он стоял и наблюдал из своего кабинета. Я помнила про наш уговор вести себя как и раньше, подыгрывая Калантиэлю. Но также знала, что ему больно видеть нас вдвоём. И он сейчас смотрел, как мы мило прогуливаемся в саду, и я в чужом камзоле, а не в его плаще. Сердце сжалось в комок. Прости меня, Хельвдан.

— Вы можете вернуть его сразу, Ваше Величество. Отпустите меня домой, пожалуйста.

Попытка — не пытка. Но в тёмных глазах отразилась боль, будто что-то в его душе надломилось.

— Я так тебе противен?

— Нет, но…

— Тогда зачем ты просишь меня о том, что убьёт меня?

По глазам было видно, что он не шутил. Куда-то не туда завела нас эта игра.

— Я просто хочу домой, Повелитель. Я должна быть с семьёй, защищать их и помогать. Вам сложно понять, но они там, на краю империи, выживают в глубоких снегах, пока мы тут с Вами едим перепелов и изысканные десерты.

— Я могу осыпать золотом всю вашу деревушку, они не будут ни в чём нуждаться, только бы ты была со мной. Скажи, и я сделаю всё для их благополучия.

— Я не товар, чтобы меня купить! Я прекрасно справлялась с обеспечением своей семьи, пока не попала в лапы беорхийцев, которых, между прочим, Вы допустили на нашей земле! — я уже почти кричала на этого упёртого барана. — Если бы они не заявились ко мне домой, нарушая за компанию кучу законов, я бы вообще здесь не оказалась! Кстати, я ведь уже дала показания на Совете, когда же меня отпустят домой, как и обещали? Почему решения по вопросу беорхийского произвола всё нет и нет?

— Решение давно принято, Мирана. Войне быть. Идёт подготовка, но пока что без официальной огласки, птичка, — прошипел Император.

— Замечательно, так почему я ещё здесь?! Вы всё ещё надеетесь, что я куплюсь на побрякушки и заманчивое будущее потаскушки, коими называют каждую, что побывала в вашей постели?! — меня конкретно несло.

Я так устала от этого плена! Из одной клетки в другую! Я столько раз повторяла, что не хочу такой участи, что сил уже не было держать всё в себе. Пусть знает, что уже в печёнках у меня сидит со своим «будь моей»!

— Прости… птичка, — губы его задрожали. — Ты можешь быть свободна, — ну, слава богам! — Ходить, где захочешь, выходить во двор, в сад, в город, но в город только с сопровождением. Я не буду тебя заставлять приходить ко мне, только по твоему собственному желанию. Но в Меран я тебя не могу отпустить. Прости.

Рано обрадовалась. Индюк недоделанный! Я пожертвовала собой, чтобы он жил, а он, видите ли, не может меня освободить. Ну и что, что я не специально подставилась. Я пострадала за его задницу, а он! Он! Я швырнула ему в лицо ненавистный камзол и бросилась к замку. А вот не выйду из комнаты вообще! Нет свободы, так пусть не будет полностью. Что это за полумеры, которые только дразнят ощущением надежды.

— Мира! Стой!

Щас же! Ага!

— А как же де-Мирт?!

— Что? — обернулась, так и не добежав до крыльца.

— Ты готова уехать и оставить его? Так сильно ты хочешь домой? Или ты хочешь сделать видимость, чтобы получить свободу и спокойно быть с ним?

— Я Вас не понимаю! Вы не верите в любовь, но зачем-то заставляете меня любить Вас. Потом Вы говорите о любви в отношении меня и главнокомандующего, но готовы всё это разрушить, чтобы я была с вами без любви, ведь её, вроде как, не существует. Определитесь уже, существует любовь всё-таки или нет. И ответьте себе на вопрос, чего Вы хотите на самом деле! Потому что я знаю, чего я хочу, и не Вам, уважаемый Повелитель, решать, кого мне любить, кого не любить, и чего хотеть!

— Существует! — рыкнул в ответ. — Иначе я бы так не убивался за тобой, Мира! Неужели не поняла, глупая, почему я так добиваюсь тебя? — он истерично усмехнулся. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя как в клетке, птичка, но не могу отпустить. Я никогда ни к кому не привязывался, кроме Хельвдана и теперь тебя.

— У Вас целый гарем есть. Так, просто напоминаю. Выбирайте кого хотите, — кричать через весь двор уже не приходилось, Калантиэль снова оказался рядом.

— Ни одной не было в моих покоях с тех пор, как ты оказалась во дворце. Ни одной. Потому что… я… тебя… тебя, чёрт возьми, Мира, люблю! — он резко дёрнулся ко мне, едва зацепив губами мои. Я отшатнулась и как можно скорее скрылась за входной дверью.