Шрифт:
— Если тебе это поможет, я подпишу увольнительные раньше. Съезди, отдохни немного. Тебе не помешает. Только, чтобы никто не знал о её ранении, ясно?
Парень энергично закивал. Молодец, Хельвдан, не сорвался, даже смог порадовать юнца. Незачем ему, молодому, носить в душе такое бремя вины.
— Никто не узнает, клянусь честью воина! И спасибо Вам. Вы так много сделали для меня, и даёте мне второй шанс, хотя я вас подвёл. Я очень благодарен судьбе, что служу у Вас, — он стукнул себя кулаком в области сердца и коротко поклонился. Славный парень растёт.
— Постой, Вэн, — остановил его раньше, чем тот покинул комнату. — Прежде, чем ты пойдёшь собирать вещи, нужно разнести распоряжения начальнику личной императорской стражи, тюремщику, капитану Дарвэну и в городскую гвардию.
— Слушаюсь!
Я быстро собрал и заполнил нужные бумаги, подписал, проставил печати и вручил стопку Вэну. Теперь к Мире!
Я вошёл в её комнату с обжигающим страхом в горле. Она лежала под одеялом, бледная, морщилась от солнца, падающего прямо на лицо. Натянутые нервы гулко отзывались на каждый её вздох. Как хорошо, что стрела не задела органы, и яд не успел распространиться. Иначе тебя бы уже не было со мной, милая… Слава Светлому Богу, что ты жива, что ты поправишься.
26
Мирана
Яркий солнечный луч беспощадно прожигал дыру на лице. Я скривилась и попыталась скрыться от него под одеялом, но то почему-то не поддавалось.
— Мира! — тихий обеспокоенный голос раздался у самого лица, а лба коснулась тёплая рука.
Еле заставила себя разлепить глаза. Хельвдан. Он сидел на краю кровати, склонившись надо мной. Чёрные тени пролегли под глазами, губы сложились в тонкую жёсткую полоску.
— Ты как? Воды?
Таким нервным я его ещё не видела. Дёрганые движения, крайне напряжённое лицо, осипший голос. Что же случилось?
В ответ я утвердительно кивнула. Мужчина помог мне приподняться, быстро подхватил стакан воды с подноса на прикроватной тумбочке и поднёс к губам. Я сделала пару маленьких глотков и откинулась обратно на подушки. Тупая ноющая боль внизу живота нарастала от каждого движения, поэтому пришлось снова полностью расслабиться.
— Что случилось?
Память предательски не хотела мне выдавать подробности. Я помнила только Вэна, который тащил меня по лестнице наверх, наш разговор, а потом… туман. Будто ничего не было.
— Ты не помнишь? — голос его слегка дрожал.
— Помню, как шли по лестнице с Вэном, стояли у двери, а потом не помню. Он не рассказывал?
— Рассказал, конечно. Но было бы неплохо послушать и твою версию. Не напрягайся, — поспешил успокоить мужчина, заметив моё смятение. — Я ему доверяю. Если ты не помнишь — не мучай себя, не заставляй вспоминать насильно. Я тебе позже расскажу всё, что мне доложил Вэн. Но тебе нужно сначала немного восстановиться.
Выдохнула. Я была крайне благодарна, что он на меня не давит. Сидит весь такой взволнованный и заботливый, за руку держит. Ох! Он же отменил помолвку!
— Хельвдан! — неожиданно вскрикнула я.
Он сразу напрягся и стал до крайности серьёзен.
— Что?
— Хельвдан, ты отменил помолвку! — голос мой всё ещё звучал испуганно.
— Боги, Мира! — облегченно вздохнул. — Да, отменил.
— И что? И как Калантиэль и Лея к этому отнеслись? Тебе сильно перепало? — я пересилила себя и сжала руку Хельвдана, насколько смогла.
Вышло, конечно, очень слабо, но он заметил и начал поглаживать мои пальцы в ответ. Такая маленькая ласка, но сколько трепета вызвала. Даже боль слегка поутихла и выместилась порханием бабочек. Сальвия много раз упоминала об этом, но я и представить себе не могла, как оно ощущается. Странное чувство, но очень приятное. Волнительное. Сладкое.
— Мне сильно перепало от Парисы, — усмехнулся он. — За то, что поступил не слишком деликатно и рисковал своей головой перед Императором. Калантиэль отреагировал… Злился. Я удивился, что он не стал снова заводить старую излюбленную песню о том, что любовь — это ерунда, а брак — это удобство и выгода для двоих. Но ему и не до этого было после поку… Не важно.
Поку… что? Покушение? Из-за этого я в постели раненная и ни черта не помню?! Я было хотела перебить, но Хельвдан не дал этого сделать, продолжая.
— Лея, конечно, сильно расстроилась. Но Париса с ней поговорит и втолкует, почему для неё же так лучше. А чуть позже объявится целая толпа кандидатов на её сердце, и она вообще перестанет обо мне думать.
— Покушение? Ты это хотел сказать? — вернулась я к волнующему вопросу.
— Давай не сейчас, лучше отдохни, — глаза Хельвдана налились нездоровым блеском и потемнели.
— Прошу, расскажи, — взмолилась я.
Он закатил глаза. Будто прямо сейчас в его голове звучит: «Боги, за что мне это!»