За четыре первых месяца этого, 1943 года «потенциал» упал еще ниже: 129, 148, 230, 127. В среднем он стал равен 160 тоннам на каждую лодку за день. Даже если предположить, что дальнейшего спада не будет — весьма сомнительное предположение, если учитывать замечания в вахтенном журнале, — то потребуется 325 лодок в Атлантике для того, чтобы достичь нормы в 1 миллион тонн в месяц, и даже это было минимумом, по мысли Дёница. Штаб руководства морской войной давал цифру, необходимую для достижения победы в 1,3 миллиона тонн в месяц. В силу того что все другие средства уничтожения — авиация, лодки «Шнель», мины, японский и итальянский флоты — не могли бы дать более 100 000 тонн в их тогдашнем виде, то подводному флоту пришлось бы добиваться этой цифры практически в одиночку.

Однако средние потери лодок за последние три месяца дошли до 15, а в первые пять дней мая было уже потеряно десять. Учитывая, что Шпееру удастся поднять ежемесячное производство до 27, как планировалось, при средних потерях в 15, это будет означать увеличение числа лодок всего на 12 в месяц, и, соответственно, потребуется от девяти до десяти месяцев, чтобы набрать необходимое количество в 325 для обеспечения тоннажа в 1 миллион.

Но через эти девять-десять месяцев около 140—150 лодок погибнут вместе с их практически невосполнимыми экипажами. Между тем противник мог не только поддерживать свою тогдашнюю скорость кораблестроения, и, как указывал доклад от 4 апреля, составленный по британским источникам, 87% экипажей торговых судов спасались, когда сами корабли тонули.

Несложно заметить, что решение продолжать в том же духе, если это было действительно решение, а не простая инерция и не слепое упрямство или, что более возможно, нацистская «воля», было явно ненаучно. Будь подводники «пушечным мясом» прежних времен, то тогда был бы шанс получить хоть какие-то результаты.

Но ничего этого не было. На сами подлодки требовалось переводить и без того скудные ресурсы стали и меди, подводники были признанной элитой, характер настоящего капитана был сделан из столь же ценного и редкого материала, как и те металлы, из которых строились лодки, и не было никакого лучика надежды ни в статистических прогнозах, ни в сводках с фронта, что эту войну можно выиграть.

Бросать еще больше лодок и людей на смерть, вместо того чтобы экономно приберечь их, пока не будут найдены новые типы оборудования и тактики и не изобретена новая стратегия, было поистине старомодным безумием. Именно в этот момент изъяны личности Дёница и продемонстрировали себя самым наглядным образом; именно сейчас мы можем оглянуться на его доклады 1938 и 1939 годов по стратегии и тактике подводного флота и на его ответ на критику Фюрбрингера и увидеть, что все уже было там; он не изменился. Единственная разница теперь состояла в том, что его некому было тормозить. Следовательно, именно в этот момент система фюрерства сама по себе проявилась как анахронизм.

Новые лодки из Германии и с бискайских баз были направлены вместе с теми, что выжили в недавних сражениях, на образование 550-мильной патрульной линии к югу от Гренландии, чтобы перехватить два ожидаемых каравана, шедшие на восток. Они шли по маршруту вокруг опасной зоны, и один из караванов, НХ-237, был перехвачен 9 мая.

Через полтора часа после передачи своих координат лодку, обнаружившую караван, нашли корабли конвоя и вынудили ее погрузиться. Контакт был потерян. Командование приказало ее группе из семи лодок двинуться по следу и встать впереди каравана «с полной решимостью и ни в коем случае не позволяя себя стряхнуть». Лодки последовали первой части указания, но самолет, поднявшийся с авианосца конвоя, вместе с группой зашиты помешал им выполнить вторую часть, и караван прошел мимо необнаруженным.

Блистательная работа B-Dienst позволила лодкам в третий раз встретить тот же караван 11 мая и потопить три отбившихся корабля, но надводный и воздушный конвои отбили все их атаки на основной корпус кораблей, а также за этот и последующий день уничтожили три из семи атакующих лодок. 13 числа операция была отменена.

Главнокомандующий подводным флотом прокомментировал это так: «С первого же дня показался самолет с авианосца, а позже — и сам авианосец. Этот и другие самолеты с сухопутных баз сильно вредили проведению операции, которую в конечном счете пришлось отменить из-за слишком большой силы воздушного конвоя...

Суммируя... сегодня почти бессмысленно атаковать караван, конвоируемый авианосцем, со столь немногочисленными лодками».

Тем не менее, U-954 дозаправилась от танкера U-119 и вернулась в оперативную зону в ледяных водах южнее Гренландии. Она была приписана к новой патрульной линии, «Донау-1», которая расположилась на предполагаемом пути каравана, шедшего на запад.

Дёница в это время занимала еще одна немаловажная зона, Средиземное море. Он был тесно связан с этим театром военных действий с того самого момента, как стал главнокомандующим. Не только из-за того, что исход битвы за Северную Африку так уж зависел от поставок морем, но также потому, что он стал доверенным советником Гитлера, и опасности, угрожающие южному флангу; сменили беды на Западном фронте в мозгу фюрера.

В марте он был послан в Италию представлять взгляды Гитлера перед Муссолини — своеобразное указание на то, что ему оказывается доверие. Он воспользовался этой возможностью добиться одобрения дуче на внедрение некоторого числа немецких офицеров в итальянское Адмиралтейство для улучшения взаимодействия между двумя флотами в деле охраны транспортов для Северной Африки, и в напряженной, хотя и тактичной дискуссии с главой итальянского флота, адмиралом графом Артуро Риккарди, он выиграл еще несколько важных уступок. В их число входило согласие оснастить конвои караванов немецкими пушками АА и, что и было его подлинной целью, придать им тренированных в Германии артиллеристов.