— Ты считаешь нас парой, Нелла. Но я никому не принадлежу. И не смей даже пытаться мной манипулировать.

Она никогда мне не перечит, но в тот раз отлаженная система дала сбой.

— Я тобой манипулирую? Ты бегаешь за этой нищебродкой с начала сентября! Она вертит тобой как хочет, а ты и рад!

— Ты слишком много себе позволяешь, — отрезал я тогда ледяным тоном. — Возьми себя в руки, пока не поздно.

И она сразу заткнулась. Я видел, как бурлили эмоции в зелёных глазах, как дрожали от обиды губы, как сжались в бессильной ярости пальцы. Но она удержала язык за зубами.

— Рад, что мы пришли к взаимопониманию. Впредь не доводи меня до головной боли, договорились?

Небрежно провёл пальцами по её щеке. Она слегка подалась навстречу. Даже после ссоры, даже будучи обиженной она всё равно готова упасть в мои объятия. В любое время.

После того разговора Лионелла игнорирует меня весь день, но я буквально кожей чувствую исходящие от неё волны напряжения. Она считает себя оскорблённой. Странно. Обычно она не устраивала мне истерик и тем более сцен ревности. Впервые вижу её настолько взвинченной, натянутой, будто струна, которая вот-вот лопнет и выбьет мне зубы.

На самом деле я не понимаю, на что Нелла рассчитывает. Я женюсь только на Истинной. Без неё я не смогу ни передать ген дракона-стихийника своим сыновьям, ни взойти на трон. Нет никакой гарантии, что моя метка появится именно у Лионеллы. Зачем верить в то, что может никогда не исполниться?

К вечеру окончательно возвращаю себе состояние контролируемого спокойствия и направляюсь в класс истории магии. Кирни выходит из лазарета уже завтра, но я не сомневаюсь, что всё закончится сегодня.

Шерман сломается, а дальше дело за малым. Победа почти у меня в кармане. И всё наконец вернётся к привычному ходу. Я выйду из опасного шторма, в который так внезапно попал мой корабль.

Она приходит точно вовремя. Избегает смотреть мне в глаза, ведёт себя подчёркнуто вежливо и сдержанно. Вначале, разумеется, уделяем внимание занятию. Я уже понял, что Шерман не из тех, кто готов поставить учёбу на второе место. Мне нравится её целеустремлённость. Будь она знатного рода…

Стоп. Прочь лишнее из головы.

Песок полностью пересыпается вниз. Время истекло, но мы продолжаем сидеть в молчании. Я — внешне расслабленно, внутренне подобравшись. Она — с неестественно прямой спиной.

Взгляд Шерман исподволь скользит по моим рукам, поднимается выше.

— Почему ты без амулета? — разрезает тишину её голос, будто серебряный колокольчик звенит в саду.

— Потому что иначе не смог бы показать тебе это.

Щёлкаю пальцами, и блестящие синие глаза Шерман расширяются. Она ахает, заворожённо наблюдая за причудливым танцем десятков огонёчков вокруг нас. Оранжевые блики играют на её лице с порозовевшими щеками.

— Как… красиво.

— Где ты жила до того, как приехала в Академию?

Мажет по мне взглядом и смущённо отворачивается.

— В Дартоне, — отвечает, стараясь держаться уверенно. — У нас с мамой своя швейная лавка.

Пододвигаю к ней лист пергамента.

— Опиши, как всё это выглядит.

На несколько мгновений задумывается, прикусывая губу, затем берёт ручку-перо и начинает медленно писать. Текста выходит на целую страницу.

— Я… немного увлеклась.

— Чем больше подробностей, тем лучше.

Беру пергамент, вчитываюсь в написанное. Надо же, мелькает мысль, отношения с родителями могут быть и такими?..

Делаю пассы свободной рукой, и огоньки складываются в картинку прямо в воздухе: двухэтажная лавка с треугольной крышей, на подоконниках высажены цветы, перед входом стоит скамейка. Из открытой двери выходит женщина в длинном платье и переднике, волосы заколоты в большой пучок на затылке. Она поднимает руку, машет и улыбается.

Краем глаза наблюдая за реакцией Шерман. Та глядит, не отрываясь, слегка приоткрыв губы. Затем встаёт и подходит к огненной картине.

Тоже поднимаюсь и становлюсь рядом с ней.

— Похоже?

— Да. Очень. — В голосе слышится лёгкая грусть.

На мгновение больно колет под рёбрами. Искренне скучать по дому — мне совершенно незнакомо это чувство.

— Не знала, что ты так умеешь.

— У меня много скрытых талантов.

На моей ладони вырастает и распускается прекрасная огненная роза. Шерман в явном восхищении протягивает пальцы и тут же отдёргивает.

— Горячая! Как настоящий огонь.

— Это и есть настоящий огонь. Он может обжигать, а может быть безобидным по моему велению.