Мне до последнего не хотелось верить Каю. Потому ли, что он вёл себя как беспринципный гад и собственник, или меня просто пугает сама мысль, что со мной что-то не так? Ведь, если отбросить эмоции, должно быть объяснение, почему огонь не причинил мне вреда. И почему стихия вообще меня атаковала.

В трапезный зал иду, погружённая в мрачную задумчивость. И первое, что вижу, пересекая порог, — пристальный взгляд Кая. Прошло два дня с разговора в библиотеке, с тех пор он не подходит, но неизменно наблюдает за мной.

Единственный способ проверить…

Резко мотаю головой, чуть не бегом подхожу к столу своего факультета и сажусь спиной к боевикам. При одном воспоминании о поцелуе с Каем всё тело охватывает странный трепет, а щёки вспыхивают жаром. Быстро принимаюсь за еду, пытаясь изгнать неуместные ощущения.

Пытаясь не вспоминать о том, что сегодня ночью мне снова снилось произошедшее в классе истории магии. Вот только вместо ужаса от объявшего меня пламени я испытывала…

Так, всё. Хватит! Довольно об этом думать.

— Полегче, нищебродка, не то подавишься, — раздаётся рядом насмешливый голос.

Мимо проходит очередная подружка Лионеллы. Делаю вид, что не услышала, и продолжаю ужинать. Утром я была на отработке за опоздание на урок. Профессор Адамс в этот раз отнеслась строже, поручив мне навести порядок в её классе. Я предусмотрительно закрыла дверь, чтобы шныряющие по Академии доносчицы Моран меня не увидели.

Я заметила, что в последнее время то одна, то другая трутся неподалёку, подслушивают мои разговоры, шушукаются, тычут в меня пальцем и смеются. Стараюсь не обращать на них внимания.

Эрика же становится ещё невыносимее. То запирает дверь, не позволяя мне попасть в комнату. То приводит своих подружек, с которыми громко болтает и смеётся, мешая мне заниматься своими делами (а после приходится выметать из-под своей кровати фантики, крошки и другой мелкий мусор). То без предупреждения выключает свет. А вчера якобы случайно опрокинула стакан с водой на мои конспекты.

Поэтому в комнате я стараюсь находиться как можно меньше и впредь не оставлять свои вещи без присмотра. А ещё Эрика по-прежнему не желает идти на контакт, на полуслове обрывая все мои попытки поговорить прямо.

Какая глупость! Даже если бы между мной и Теодором начались отношения, её бы это никак не касалось. Они даже не общаются практически. На что вообще она рассчитывает со своей ревностью?

Спускаясь утром в понедельник в вестибюль, обнаруживаю настоящее столпотворение.

— В чём дело? — интересуюсь у Майи.

— Сегодня обновление рейтинга на доске почёта.

Взволнованно пробившись через толпу, жадно вглядываюсь в портреты. Глаза расширяются, а губы расплываются в улыбке.

Девятнадцатая. Я девятнадцатая! Получилось! Несмотря на все козни Моран.

На первом месте по-прежнему Теодор, а на одиннадцатом, Майя. Оббегаю глазами другие портреты, снова возвращаюсь к своему и только теперь замечаю, кто стоит на двадцатом.

Слышу приглушённые разговоры за своей спиной. Кто-то открыто поздравляет меня, а кто-то смотрит удивлённо. Оглянувшись, натыкаюсь на побледневшее лицо Моран с поджатыми губами. Отвечаю ей вопросительно вскинутой бровью.

После первого урока встречаю в коридоре Теодора.

— Молодец! — хвалит он, подстраиваясь под мой шаг. — В первый же месяц попасть в двадцадку это настоящее достижение. Ты хорошо постаралась.

— Да, несмотря на то что кое-кто старательно ставил мне палки в колёса.

— Ну, если она продолжит в том же духе, то не удержится даже на последнем месте, — пожимает плечами Теодор.

— Спасибо, что согласился помочь с моей проблемой, — произношу, понизив тон. — Честно говоря, думала, ты откажешься, но просто уже не знала, что делать.

— Ты хочешь вернуть свою вещь, я понимаю. Рад, что мой дар управлять металлами пригодится, — отвечает Теодор. — Моран слишком много себе позволяет. Как и её отец герцог.

Точно, он же говорил, что его папа служил у лорда Морана. Видно, натерпелся в своё время, а сын перенял его отношение. Впрочем, Лионелла тоже ничего не сделала, чтобы Теодор изменил мнение, скорее наоборот.

Стоит только вспомнить о ней, как она появляется перед нами собственной персоной.

— Радуешься временному успеху, пустышка? — выплёвывает надменно. — Не забывай своё место. Скоро ты сбежишь из Академии обратно в свою деревню, поджав хвост.