Видимо, беспокойство отражается на моём лице, потому что Кай произносит:

— Я со всем разберусь, Шерман. Иди.

Меня хватает только на то, чтобы согласно кивнуть. Я действительно чувствую себя уставшей, вымотанной. Даже соображаю туго. К счастью, Кай полностью берёт контроль на себя, снимая с меня необходимость что-то решать.

Он направляется обратно к выходу из Академии, а я как могу спешу наверх, по возможности избегая вопросов. С облегчением нахожу комнату пустой — говорить сейчас и правда совершенно не хочется. Даже с Эрикой или Майей. Хочется скорее снять с себя одежду и встать под упругие струи душа.

Вода освежает и дарит лёгкость, в голове наконец-то проясняется. И только тут до меня доходит: неужели Кай ушёл, чтобы вернуться в Нарвилль и… отыскать моё кольцо?

А ещё у меня остался его камзол. Он так его и не забрал.

Погружённая в размышления о его поступках, возвращаюсь в по-прежнему пустующую комнату (видимо, Эрика вместе с Майей и Теодором зависла в комнате отдыха, а может, только с Теодором). Переодевшись в привычную одежду, развешиваю платье, чтобы проветрилось перед тем, как я уберу его обратно в коробку и верну владельцу.

Решив прогуляться, натягиваю поверх рубашки шерстяной свитер, захватываю свой тёплый плащ и открываю дверь.

Передо мной стоит Кай Дариус собственной персоной.

Верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, рельефная грудь заметно вздымается от тяжелого дыхания. От Кая исходит такой жар, будто рядом со мной столб пламени. Золотистые волосы растрепались. Зрачки стоят вертикально. Словно он только что обращался в дракона.

На его широкой ладони лежит моё простое серебряное колечко.

— Ох, я думала, оно пропало безвозвратно! — восклицаю я.

Кай берёт меня за запястье и надевает кольцо на мой безымянный палец. На несколько секунд задерживает мою руку в своей.

— К счастью, ты обронила его в богатом районе. Там почти никогда не зарятся на потерянные вещи. Тем более на украшения из серебра и без камней.

Ошеломлённо смотрю на кольцо. Он правда сделал это. Правда вернулся, чтобы найти его и принести мне.

— Спасибо, — произношу искренне. — Это очень важная для меня вещь.

Кай просто кивает, будто не совершил ничего особенного, разворачивается и молча уходит. Чуть не порываюсь догнать его, чтобы пойти в кабинет ректора вместе, но одёргиваю себя. Кай сам лучше знает, как разговаривать со своей матерью. Ему там не нужна моя помощь.

Сделав глубокий вдох и выдох, приказываю себе не нервничать впустую и не накручивать себя. Всё будет нормально. Чего я так всполошилась, в самом деле? Надо выйти и подышать свежим воздухом.

Но едва я снова оказываюсь в вестибюле, меня окликает профессор Адамс:

— Адептка Шерман, постойте.

— Да? — отзываюсь настороженно.

И застываю. Глаза изумлённо распахиваются при виде того, кого я меньше всего ожидала здесь встретить.

— Мам?!

Путь до Нарвилля и обратно занимает не более двадцати минут. При виде моей второй ипостаси собравшиеся поглазеть адепты бросаются врассыпную. Оборачиваюсь в человека за несколько метров до земли и под испуганные вскрики приземляюсь на ноги, слегка подогнув колени.

Направляюсь в комнату Шерман, прорезая толпу зевак, как нож мягкое масло. Отчего-то я даже не сомневаюсь, что она ещё там. Как будто… чувствую. Резко мотаю головой. Чушь всякая лезет на ум. Так часто бывает после обращения, звериная сущность начинает преобладать над человеческим разумом.

А Зверю… нравится Шерман.

Лично надеваю ей на палец кольцо и, не приводя себя в порядок, иду в кабинет ректора. Понятия не имею, зачем явилась мать и так резко потребовала встречи.

Стучу трижды и открываю дверь. Ректор Аренберг сидит за своим столом. В кресле посетителя расположилась моя мать: стройная, очень высокая женщина с медно-каштановыми блестящими локонами, доходящими ей до пояса, и тонкими аристократическими чертами лица. Подмечаю, что одета она для выхода в свет.

Вот оно что. Ясно.

Мать прознает меня прищуром зелёных глаз.

— Оставьте нас с сыном наедине, господин ректор.

— Надеюсь найти свой кабинет в целости и сохранности, когда вернусь, ваше величество, — со значением произносит Аренберг, прежде чем выйти в коридор.

Мать искривляет губы, провожая его взглядом. Затем её глаза вновь возвращаются ко мне.

— Чем, позволь узнать, таким важным ты занимался, что заставил меня ждать почти полчаса?

Даже бровью не веду. Я давно привык к тому, что она вечно чем-то недовольна и никогда не выражает одобрения моим действиям. И давно забил на попытки ей угодить. Всё равно бесполезно.