Впереди шёл молодой мужчина — пожалуй, по возрасту он выглядел ровесником Мейсона, мужа Корнелии. На взгляд Астерии даже симпатичный. Тёмные волосы, шрам над бровью, камзол, напоминавший скорее какую-то военную форму, чем парадный камзол — у Териона было что-то похожее, но поскромнее, и более светлого оттенка серого.

Сопровождало его трое. Двое, кого можно было принять за родителей, и слуга, который нёс шкатулку.

Дальше всё по регламенту: поздороваться, вручить дары, озвучить желание заполучить руку и сердце самой прекрасной из здесь присутствующих дам — Лонесии.

Традиционное лицемерие навевало скуку только на Астер. Ей пришлось потрудиться, чтобы не выдать себя просящимся наружу зевком. Зевком не от усталости, а от того, насколько всё было предсказуемо.

— Отец!..

Лона попыталась возмутиться. Это чувствовалось по её позе. По глазам. По тону, которым было сказано это «отец» — пожалуй, будь в Лонесии чуть больше магии или приложенного к ней усердия, она бы испепелила короля на месте одним этим словом.

Вот только звук словно просто исчез. Лона продолжала открывать губы, но короткого взгляда назад хватило для понимания картины. Магистр смотрел мрачно, держась за амулет на шее и негромко что-то бормоча. Да и спокойствие отца — и Шонель, — который даже не дёрнулся и не обернулся. Ни на миг не сбился в своей ответной речи, где звучала радость от того, что столь героический барон, как Кодвелл-младший, станет достойным супругом для одной из принцесс.

Астер не сдержала злорадства, увидев кислое лицо Лонесии, которая поняла, что её возмущений абсолютно никто не слышит. А когда сестра обратила на неё внимание, девочка даже и не подумала сделать улыбку меньше.

Лона прищурилась, а её глаза сверкнули торжеством, после чего она поспешно отвернулась. Сильнее выпрямила спину и изобразила нежную улыбку для своего новоявленного жениха.

Астерия в её игру не поверила. Мысленно усмехнулась и отвернулась, рассматривая толпу.

Аристократы расходились в стороны неторопливо, негромко обсуждая новость — пусть и не ставшую действительно неожиданной, но всё равно весьма и весьма интересную.

По повелению короля, музыканты начали играть что-то более громкое и весёлое — более подходящее для праздничных танцев.

— Злорадствуешь?

Астерия дёрнулась, когда голос сестры раздался практически над ухом, и нахмурилась, поворачиваясь к ней.

— Всего лишь рада за тебя, — девочке удалось поддержать нейтральный тон.

— Злорадствуешь, — не слыша, кивнула сама себе Лона и криво улыбнулась. — Уже думаешь, как займёшь мою комнату, будешь носить мои платья, а мои фрейлины станут приносить свежие сплетни.

Астерия посмотрела на сестру с недоумением. Её слова звучали абсурдно и вынуждали усомниться в здравом уме.

Безусловно, среди платьев Лонесии могло быть что-то красивое… Так же, как и её комната могла ей самой казаться самой прекрасной из всех во дворце. Но Астер скорее согласится переехать в крошечные старые покои, которые в далёком детстве делила с Мией, чем займёт комнаты Лоны. Донашивать же чужие платья… Насколько бедственным должно стать её положение, чтобы она согласилась на подобное?.. И насколько же жалко она выглядит в глазах Лоны, если та говорит это всерьёз?!

Последняя мысль Астерии особенно не понравилась, и девочка нахмурилась сильнее.

— Что за бред?

— Не оправдывайся, — улыбка Лоны стала снисходительной. — Я давно знаю, что ты мне завидуешь.

— Видимо, счастливая новость повредила твой разум, — зеркально отразив улыбку сестры, Астер покачала головой.

Помня о придворных, приходилось держать лицо — зато насмешку в голосе можно было не скрывать.

— Ох, ну конечно же. Глупая маленькая Астер сбежала из башни и теперь такая самостоятельная…

В притворном умилении, Лонесия приложила руку к щеке и усмехнулась злее.

— Только мой жених — северянин. А значит, в скором времени ты будешь мечтать о том, чтобы носить мои платья и доедать с моей тарелки, лишь бы ещё хоть немного прикоснуться к былой роскоши.

— Ты всё-таки бредишь, — Астер скептически покачала головой. — Ты всего лишь бастард. И для твоего жениха ничем не лучше породистой кобылы с конюшен отца… Даже хуже — кобылу бы ему позволили выбрать самому.

— Ах, бедная, маленькая глупая девочка-из-башни, которая по-прежнему верит всему, что ей говорят…

Улыбка Лонесии стала откровенно мерзкой. Да и голос её сделался приторно-слащавым от излучаемого девушкой превосходства. Астерию передёрнуло — слишком насыщенными оказались эмоции сестры.

Девочка стиснула зубы, убеждая себя, что скандал сейчас пойдёт на пользу лишь ненавистной сестре. И попытка обличить её, раскрыть всем её истинное лицо, выставит в плохом свете лишь саму Астер.

— Придумай что-нибудь получше.

— Именно из-за того, что я всего лишь бастард, — совершенно не слыша, продолжила Лона, — Мой муж меня будет любить…