Мы отправляемся на обед в мексиканский ресторан — настоящий, а не в фастфуд — и я вдруг чувствую себя посторонней на их семейном празднике. У них есть Розалин — зачем им я? Кажется, между ними совсем не осталось напряжения после развода. Будто его и не было вовсе.

Я благодарна Адаму, когда он садится рядом и, наклонившись ко мне, настойчиво просит подробно описать идеальный стол для головоломок. К моменту, когда тарелки пустеют, на его салфетке появляется набросок, который действительно выглядит как мечта, но я всё равно убеждаю его, что он не обязан его делать.

— Эй, — Картер толкает Адама в плечо. — Команда пишет.

— Чёрт, я забыл. — Он распрямляется, прячет салфетку в карман рубашки. — Мам, пап, часть команды по плаванию собирается выпить вместе, отметить выпуск. Вы не против, если мы пойдём?

Родители Перри обмениваются понимающими улыбками.

— Повеселитесь, — говорит Эмилия. — Но ты обещал быть на воскресном завтраке. Не забудь.

— Да, мам, — хором отвечают близнецы, отодвигая стулья.

Картер машет рукой на прощание, а Адам задерживается, чтобы обнять отца за шею, чмокнуть мать в щёку и громко поцеловать Розалин в плечо, от чего та заливается смехом. Этот балбес берёт старшего брата за голову с обеих сторон и звонко чмокает его в макушку. Дом раздражённо вздыхает, но я замечаю, как за его серьёзностью проскальзывает улыбка. Однако настоящая хмурость появляется у него на лице, когда Адам опускается передо мной на колено, берёт мою руку и оставляет на ней долгий поцелуй.

— Мэдди Сандерсон. Моя королева. Моя осенняя роза. Мой фиолетовый купальник…

— Нет, — вмешивается Дом, протягивая руку через мои колени и вынимая ладонь из хватки младшего брата. — Уходи.

Адам театрально прижимает руку к груди, подмигивает мне и, вскочив на ноги, бросается догонять Картера, который уже на полпути к выходу.

Под столом Дом продолжает держать меня за запястье.

— Время ещё есть, и у меня сегодня выходной, — с улыбкой объявляет мистер Перри. — Давайте займёмся чем-нибудь интересным.

Оказывается, под «интересным» он имеет в виду прогулку по кампусу Пенсильванского университета и рассказы о студенческих днях Натаниэля и Эмилии. Признаюсь, у них есть парочка забавных историй. Лёгкость и обаяние мистера Перри напоминают мне Адама, тогда как Эмилия более сдержанна, как Дом и Картер. Но когда она всё же раскрывается, её юмор оказывается колким и метким.

Розалин и Дом тоже делятся воспоминаниями — оба окончили Пенсильванский университет. Джош учился в Дрекселе, другом университете Филадельфии, который находился достаточно близко, чтобы появляться в некоторых их историях.

Как только вспоминают моего брата, я наклоняюсь ближе, отчаянно цепляясь за ещё одну частичку его.

Но когда Дом и Розалин обмениваются улыбками, вспоминая что-то общее, я пытаюсь найти, куда бы ещё посмотреть.

В итоге мы оказываемся в баре на крыше. Мистер Перри открывает счёт и предлагает нам заказывать всё, что захотим, а потом увлекает жену на танцпол.

Но всё, чего мне хочется — это просто передохнуть, потому что в горле застрял комок эмоций, в которые я не хочу вдаваться. Я заказываю содовую с лаймом и мысленно перебираю задачи, которые нужно выполнить завтра в самолёте по дороге обратно в Сиэтл.

Дом извиняется и уходит в ванную. Когда Розалин наклоняется над барной стойкой, заказывая свой напиток, я быстро шепчу:

— Пойду подышу воздухом.

И, не дожидаясь реакции, выскальзываю через стеклянную дверь на открытую террасу.

Наконец одна. Я держу бокал в одной руке, а другую кладу на живот, практикуя диафрагмальное дыхание — один из приёмов, которым меня научил специалист, чтобы справляться с астмой не только с помощью лекарств. Перед поездкой в Айдахо я специально записалась на серию сеансов.

— Эй, Мэдди.

Я вздрагиваю, когда рядом со мной у перил появляется Розалин.

— Как ты?

— Эм, нормально. — Я опускаю руку, вдруг осознавая, что, наверное, выгляжу странно. — Хорошо. Ну, да. Нормально и хорошо.

Когда я говорю с ней, лёгкость детского знакомства куда-то исчезает. Она была близка с Джошем и Домом, но не со мной.

Я не могу позволить себе сбросить маску вежливости, показать ей свой мелочный характер или даже привычную колкость. Разговор с Розалин напоминает встречу с компетентной коллегой, которая лучше меня подходит на мою работу и, скорее всего, получит её просто потому, что существует.

Розалин улыбается мягко, и мне кажется, что она видит меня насквозь.

— Ладно, — говорит она, глядя на город, а потом снова на меня. — Если тебе когда-нибудь захочется поговорить, я здесь.

Она слегка краснеет, что придаёт её лицу идеальный румянец.

— Знаю, мы этого не делаем. Не говорим. Но могли бы. Если хочешь. Поговорить о Джоше.

Она запинается на имени моего брата, и я сильнее сжимаю холодный бокал, жалея, что не заказала что-нибудь покрепче.

— Сегодня было приятно. Говорить о нём. Мы могли бы… — Она играет аккуратно ухоженными ногтями со стеблем бокала. — Вспоминать его, если это поможет.