Как прямо сейчас, когда я упираюсь ладонями в мягкую спинку дивана, широко расставив ноги, а он медленно погружается в меня, заставляя чувствовать его до последней капли. Его мощные бедра упираются в мои, пальцы сжимают мои бёдра, удерживая меня на месте, пока он двигается внутри меня размеренно, смакуя каждый толчок.

— Так хорошо, — низко рычит он, будто разговаривая сам с собой. — Не могу насытиться.

Хорошо, что я тренировала выносливость. Правда, в моих планах были горы, а не секс-марафоны. Абсолютный провал в плане креативного мышления.

Я бы улыбнулась, но кажется, что моё лицо просто растаяло от удовольствия. Всё тело пылает, как в лихорадке, кожа слишком чувствительная. Всё из-за Дома, который настаивал, что нужно не торопиться. Что нужно попробовать все возможные позы, которые ощущаются идеально, но при этом не мешают мне дышать. Что в каждой из них он должен заслужить один из моих оргазмов.

Будто это тренировка. Только для моего удовольствия.

И чёрт бы побрал его организованный подход — он заводит меня ещё сильнее.

Но теперь я хочу, чтобы он потерял контроль.

Опускаю руки вниз, нахожу его запястья и веду их вверх, прижимая к своим грудям. Заставляю его сжать их, затем накрываю его пальцы своими и направляю, чтобы он ласкал мои соски.

Когда его ритм на секунду сбивается, а потом ускоряется, я чувствую всплеск торжества, сжимаясь вокруг него.

— Мэдди, — Дом выдыхает моё имя, одновременно с угрозой и нуждой.

Я отпускаю его руки, но он оставляет их там, где я их положила.

Вытягиваюсь, насколько могу, закидываю руки ему за шею, позволяя его груди прижаться к моей спине.

В таком положении каждый его толчок заставляет меня вставать на носочки, и мне нравится, как мощно он движется внутри.

— Чёрт, ты сейчас заставишь меня кончить, — он рычит прямо в ухо, одновременно дразня мои соски пальцами.

— Я не могу заставить тебя делать что-то против воли, — выдыхаю я, но даже мой голос наполнен поддразниванием.

Глухой, глубокий стон вырывается из его груди. Затем он опускает одну руку вниз, прижимая ладонь к моей чувствительной точке — без прямого контакта, просто достаточно, чтобы вызвать новую волну жара.

Моё тело, уже раскачанное до предела, реагирует сразу.

А затем и он.

Его движения становятся жёсткими, почти отчаянными, перед тем как он замирает, вдавливая меня в себя и срываясь на хриплый выдох с моим именем.

Дом ещё какое-то время прижимает меня к себе, его губы оставляют тёплые, ленивые поцелуи на моей шее, шепча моё имя с оттенком почтения.

Это опьяняет. И пугает. Но я не думаю о страхе, когда он выходит из меня.

Пока он выбрасывает использованный презерватив и приводится в порядок, мы обсуждаем настоящую еду.

Точнее, пытаемся обсудить, пока нашу беседу не прерывает громкий, до боли знакомый стук в дверь.

— Мэдди, я скучаю по тебе! — голос отчётливо слышен даже сквозь дверь. — Мне так одиноко! Обрати на меня внимание!

Чёрт.

Дом даже не смотрит в сторону двери — его тёмный, ленивый взгляд всё ещё прикован ко мне.

— Кто это?

Я соскальзываю со стула, чувствуя, как остатки его ласк всё ещё отдаются в теле.

— А, это просто мой сосед снизу. Джереми.

— Мэдди! — продолжает стенать тот за дверью, не подозревая, что я не одна. — Мы были так хороши вместе! Мы родственные души!

Дом приподнимает бровь. Я стараюсь не вздрагивать.

— Он шутит, — объясняю я, не зная, стоит ли открывать или притвориться, что меня нет дома.

— Мэдди, пусти меня! Пожалуйста! Я знаю, что был скучным в постели, но я готов стать извращенцем ради тебя! Я сделаю ВСЁ, что ты захочешь!

Я вздрагиваю. И понимаю, что пора прояснить ситуацию.

— Вообще-то, он ещё и мой бывший. Но это тоже шутка.

Поздно.

Дом уже пересекает кухню и с силой распахивает дверь, прежде чем я успеваю объяснить, что у нас с Джереми очень странная дружба.

— Мэдди! — восклицает Джереми, а затем… морщится. — Когда ты успела превратиться в горячего мужика?

Потом, приподняв брови, добавляет:

— Если бы я знал, что ты умеешь такое, мы бы продержались намного дольше.

Я поспешно протискиваюсь между Домом и своим лучшим другом, который, кажется, только что подписал себе смертный приговор.

— Эм… Джереми, это Доминик Перри. Мой, эээ… — Чёрт, мы это не обсуждали. Кто он мне? Парень для секса во время поездок, связанных со смертью моего брата? Нет уж… — Друг моего брата. Лучший друг Джоша.