Он не настаивает и позволяет мне самой загрузить его в багажник, но едва захлопнув дверь, тут же прижимает меня к бамперу. Его ладони охватывают моё лицо, пальцы зарываются в мой перекошенный, взлохмаченный я-часами-сидела-в-самолёте пучок, и он наклоняет моё лицо вверх… только чтобы поцеловать меня в нос вместо губ.

— Ты приехала, — бормочет он, прижимая ещё один поцелуй чуть ниже уха, вызывая у меня волну мурашек.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы он не заметил, как сильно соски проступают сквозь майку. Дом замечает этот жест, его взгляд скользит вниз, затем снова поднимается ко мне. Хмурится, но не отпускает.

— Что-то изменилось? — спрашивает он.

О. Он думает, что меня больше не заводит его грёбаная притягательная задница с татуировками в виде медуз?

— Если ты хочешь свой перекус, то тебе лучше отвезти меня к себе.

Его глаза темнеют, губы кривятся в самодовольной улыбке, а в горле раздаётся низкое, довольное рычание, которое, чёрт подери, только усугубляет ситуацию с сосками.

— Ты тут главная.

Дом отступает, давая мне пространство, и я поправляю очки, делая вид, что не ощущаю потери его близости.

По дороге от аэропорта до его таунхауса он держит меня за руку и рассказывает о планах на завтрашний день. Мы собираемся выехать пораньше, чтобы попытаться избежать пробок на церемонию вручения дипломов. Там будут его родители. Ну и, разумеется, близнецы.

Нам нужно обсудить, как мы будем вести себя перед всеми, но я не хочу делать это, пока от меня всё ещё несёт бортовым питанием.

— Первым делом приму душ, как только доберёмся до твоего дома, — говорю я.

Дом кивает, включая поворотник.

— Я оставил тебе дополнительные полотенца в главной ванной.

Это звучит так, будто он говорит о ванной, которая соединена с его спальней.

— Ты же знаешь, что тебе не обязательно делить со мной кровать. Если у тебя есть свободная комната, я могу остановиться там.

Половина его лица, которую я вижу, морщится.

— Нет.

— Нет, у тебя нет лишней комнаты? — Таунхаус, по идее, должен бы содержать хотя бы одну гостевую.

— Она есть, — нехотя признаётся он. — Но… она сломалась.

— Сломалась? Вся комната?

Он снова кивает. Я с трудом сдерживаю улыбку и сохраняю серьёзный тон.

— Весь твой дом цел, а одна комната… взяла и сломалась?

Кивает. Его большой палец лениво скользит по моим костяшкам.

— А. Ненавижу, когда такое случается.

Дом лишь хмыкает, пока одной рукой ловко паркуется на жилой улице, демонстрируя мышцы предплечья, которые вполне можно было бы записать в разряд непристойной, порнографической, обжигающе-сексуальной демонстрации.

Полчаса спустя, после короткой экскурсии по его двухэтажному дому, который оказался не таким минималистичным, как я ожидала, с его тёмными деревянными книжными полками и уютным диваном, я вставляю линзы и наслаждаюсь душем в его огромной ванной.

Чистая и закутанная в слишком просторный халат, который он для меня оставил, возвращаюсь в спальню, чтобы достать одежду из чемодана. Пока он открыт, вытаскиваю платье, которое собираюсь надеть завтра, и заглядываю в шкаф Дома, надеясь, что если повесить ткань на ночь, складки от путешествия разгладятся. Когда устраиваю его на вешалке рядом с безупречно выглаженными рубашками Дома, замечаю кое-что, что, по идее, вполне должна была ожидать.

На полу его шкафа, спрятанный в дальнем углу, стоит небольшой сейф с цифровой панелью.

Тот самый сейф.

Дом так и не написал мне, что поменял код.

Я сажусь на пол, скрестив ноги, под рубашками с запахом кедра. На мгновение накатывает чувство, будто я собираюсь копаться в чужих вещах. Но потом напоминаю себе, что это мои вещи тоже.

Протягиваю руку и набираю четыре цифры.

0-7-1-8

Ручка сейфа щёлкает, и когда я её поворачиваю, дверь легко распахивается.

Мой день рождения. Почему мой день рождения?

Внутри лежат паспорт Дома и какие-то другие документы, которые меня абсолютно не волнуют. Всё моё внимание приковано к стопке конвертов, у большинства из которых рваные края — следы того, как мы в спешке вскрывали их, чтобы прочитать слова Джоша.

— Эй, Джош, — шепчу я, кончиком пальца постукивая по конвертам, будто пытаюсь привлечь внимание брата.

— Ты решила меня ограбить?

Я вздрагиваю и оглядываюсь. Дом стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, и ухмыляется, наблюдая, как я копаюсь в его сейфе.