Но я знала, что если расскажу, он начнёт спрашивать про Дома. А если начнёт спрашивать, то услышит в моём голосе, что за этим стоит нечто большее. И он бы не отстал. Он бы шутил, подначивал, копал глубже. Он был бы неутомимым и любящим, пока не вытянул бы из меня всё. Я не доверила ему эту уязвимую часть себя. И теперь он это знает.

В горле собирается ком. Чувство вины, сгустившееся в слёзы, которые не проливаются.

Я делаю вид, что полностью поглощена готовкой, пока Джереми отвлекается поверхностными вопросами к Дому — о поездке, о жизни в Филадельфии.

Он держится подальше от важного. Я ясно дала понять своим молчанием, что не хочу туда идти.

Спустя полчаса натянутого разговора Джереми отмахивается какой-то отговоркой про встречу с Карлайлом. Я знаю, что это фигня — он приходит клянчить еду только тогда, когда его парень в отъезде или допоздна на работе.

Перед тем как уйти, он кладёт руки мне на плечи и целует в лоб.

— Ты справишься с походом. Одна или с ним. Я горжусь тобой.

Он сжимает мои плечи и исчезает за дверью, прежде чем я успеваю найти голос, чтобы поблагодарить его.

Или сказать прости.

Джереми заслуживает лучшего друга, чем я. Честно, я удивлена, что он всё ещё проводит со мной время. Может, это и будет той каплей, после которой он уйдёт.

— Мэдди?

Тёплый палец под моим подбородком поднимает моё лицо вверх, пока я не встречаюсь взглядом с тёмными глазами Дома.

— Как ты?

Я пожимаю плечами.

— В порядке.

Дом продолжает смотреть, как будто не верит мне. Где-то глубоко во мне шевелится раздражение. Я бросаю на него мрачный взгляд. Дом улыбается.

— У меня есть для тебя подарок.

Моё раздражение сменяется удивлением.

— Подарок? Какой?

Улыбка Дома превращается в ухмылку.

— Жадная маленькая сорока.

Я замираю.

Джош иногда так меня называл, особенно когда я показывала ему что-то новое, что нашла или купила себе.

Сорока.

Но что я могу поделать? Я люблю красивые, необычные вещи. Я бы не назвала себя накопительницей — моя квартира вполне просторная, и я регулярно сдаю в благотворительные магазины вещи, которые утратили свою ценность. Но я точно не минималистка. И единственное, что я никогда не выбрасываю — это подарки. Вещи, которые кто-то выбрал специально для меня. У меня их так мало. И они значат так много.

Дом выходит из спальни, где оставил свою сумку, держа в руках сложенную ткань. Он разворачивает её, показывая мне.

Форма с нашивкой его компании.

— О боже, ты привёз её?!

Не раздумывая, я оказываюсь прямо перед ним, сжимая кулаками тёмно-синюю шерстяную ткань.

Дом наблюдает за моей восторженной реакцией с лукавым огоньком в глазах.

— Надо же, чтобы в школе все знали, что ты моя девушка.

Внутри меня что-то взрывается.

Мэдди из старших классов сейчас просто падает в обморок.

Если бы не степпер, я бы сдалась ещё на двадцатой минуте.

Поход в Айдахо — это совсем не шутка. Наша цель — почти семь с половиной километров в глубь хребта Соутут.

Первая часть пути даёт мне ложную уверенность. Прохладное утро, плавный подъём — и вот я уже начинаю воображать себя крутой путешественницей. Но потом солнце поднимается выше, склон становится круче, и мои лёгкие начинают протестовать.

Я сосредотачиваюсь на дыхании — вдох через нос, контролируемый выдох, как я практиковала в своей «маске Бэйна».

— Сделаем паузу, — Дом скидывает рюкзак и усаживается на плоский камень, вытягивая перед собой длинные ноги, будто ему действительно нужно передохнуть.

Чушь. Он мог бы идти ещё часами, даже не запыхавшись. Я же падаю рядом, как будто последние два часа таскала на себе валуны.

— Нужен ингалятор?

Я почти качаю головой, но вовремя себя одёргиваю. Гордыня мне не поможет. Честность — поможет.

— Да, — выдыхаю я. Удушья пока нет, но дышать становится тяжеловато. Лучше предотвратить, чем потом паниковать.

Дом выуживает ингалятор из бокового кармана моего рюкзака, так что мне даже не нужно выворачивать руку под неудобным углом. Находит и спейсер, который я взяла с собой. Я соединяю детали и делаю пару вдохов.

После короткого отдыха мне снова хочется в путь. Я отталкиваюсь от камня и поправляю треккинговые палки, которые Дом вручил мне ещё на старте маршрута.

— Пора двигаться дальше.

Дом даже не спорит. Он доверяет мне, доверяет, что я знаю свои границы. Я это ценю. Даже когда я покачиваюсь, переходя по шатким брёвнам через небольшой ручей, он не хватает меня, чтобы перенести. Хотя его лицо становится чуть бледнее, а челюсть — жёстче, когда я оказываюсь на другом берегу и оборачиваюсь проверить его.