— Спасибо…

— Сколько этажей? — Его голос становится ледяным. Никаких шуток, никакой мелодичной красоты его пения.

— Не так уж много.

Я отодвигаю телефон, делая очередной рваный вдох, а потом возвращаю его к уху.

— Мне надо бежать. Ты был великолепен. Спасибо.

— Мэдди…

— Люблю тебя! Пока!

Я нажимаю на отбой, и только потом осознаю, что только что прокричала Дому, лишь бы быстрее закончить разговор.

О боже. О нет.

Я только что сказала Дому, что люблю его?

Эта паническая мысль не покидает меня, пока я спешу через офисное пространство Редфорд к Конференц-залу Б.

К счастью, кто-то решил заказать кейтеринг, и все заняты наливанием себе кофе и намазыванием сыра на бейглы, так что никто не обращает внимания на то, что я вошла за минуту до начала, выглядя так, будто меня по лестнице тащили волоком.

Он не воспримет это всерьёз. Не может. Это не было признанием в любви. Просто случайное завершение разговора.

— Мэдди! — зовёт меня Памела из-за кофе-машины, где уже добавляет в чашку третий пакетик сахара. — Подключи ноутбук к монитору, начнём с цифр.

Я киваю и беру пульт от проектора. Злюсь на начальницу за то, что она настояла на моём присутствии, но одновременно благодарна ей за то, что теперь у меня есть чем заняться, кроме как зацикливаться на словах, которые я случайно сказала мужчине, принимающему всё слишком близко к сердцу.

Собрание затягивается на всё утро. Оно не бесполезное, но его можно было бы сократить вдвое, если бы мои коллеги не любили так наслаждаться звуком собственного голоса. Когда босс моего босса в десятый раз повторяет одну и ту же мысль, просто сформулированную иначе, я уже готова выбросить его в окно и заставить подняться наверх по лестнице — вдруг запыхается настолько, что перестанет наполнять комнату запахом кофе и важностью собственной персоны.

Но я не могу выбросить человека из окна только потому, что он меня раздражает. Я даже не могу саркастично поддеть его, как сделала бы с Домом, Джереми или Тулой.

Нет. На работе мне приходится поддерживать образ весёлой, доброжелательной Мэдди. Той, у которой всегда есть улыбка для коллег, которая играет в команду. Которая смеётся над шутками, даже если у их автора понятия нет о чувстве ритма в юморе. Которая молча выслушивает жалобы на вещи, которые можно было бы исправить за пять минут.

В Редфорд меня называют милой, обаятельной, отзывчивой. Говорят, что я незаменима, что спасаю ситуацию, что без меня никуда.

Без первого списка прилагательных, боюсь, я не удержалась бы за второй. А без второго моя работа была бы под угрозой.

Поэтому я держу при себе свои мелкие раздражения. Например, то, что мне пришлось подниматься на двенадцать этажей, имея хроническую астму.

Наконец, незадолго до полудня, начальство находит решение проблемы, и мы можем разойтись. Я валюсь в кресло в свободном кабинете, достаю телефон из кармана брюк, которые выглядят как деловые, но на самом деле являются замаскированными спортивными штанами. Во время собрания он несколько раз вибрировал, и теперь я открываю сообщения.

Дом: Позвони мне, когда закончишь собрание.

Дом: Или если тебя увезут в больницу после подъёма на двенадцать этажей.

Дом: И не вздумай врать про этажность. Я зашёл на сайт Редфорд, там всё написано.

Адам: Эй! Я на ланче с Домом, и он ведёт себя как мрачный мудак! Еда не помогает!!! Он всё время сверлит телефон взглядом. Что-то случилось в вашей последней поездке?

Я вздыхаю и нажимаю на его имя. Затем прижимаю пальцы к губам, пытаясь убрать с лица улыбку, которая сама собой расползается при мысли, что услышу его голос.

— Мэдди, — он произносит моё имя с укоризненным рычанием, как только поднимает трубку.

— Доминик, — утрирую я его тон, наслаждаясь этим коротким моментом, когда могу быть собой после целого утра натянутых улыбок.

— Как ты? — В его голосе меньше упрёка, и я уверена, что если бы он был передо мной, то я бы заметила слабый намёк на улыбку.

Я неопределённо мычу и медленно раскручиваю кресло.

— Готова к обеду.

— Я про твоё дыхание.

— Дышу с самого утра. Не собираюсь останавливаться.

— Ты не должна была подниматься по всем этим ступеням. Это просто бред.

Резкость в его голосе заставляет меня ещё шире улыбнуться.

— Адам был прав. Ты сегодня особенно ворчливый.

— Вы с ним обсуждаете меня? — Теперь он звучит ещё более мрачно, а меня это только забавляет.

— Только и делаем, что говорим о тебе. Дом то, Дом сё. У нас нет жизни вне фан-клуба Доминика Перри. Адам организует ежегодную конференцию в твою честь, а я отвечаю за сувенирку. Думаю, заказать надувных кукол без рубашки, похожих на тебя.