Язык уткнулся в нижний боковой зуб, в верхний, в соседний, в...

Острая боль пронзила челюсть.

Конец языка упёрся в один клык, но чувство стояло такое, будто болит совершенно все. Едва давление, исчезло, общий болевой натиск отступил, но зуб начало колоть. Адам зажмурился. Ему казалось, что чьи-то невидимые пальцы изо всех сил вгоняет в десну раскалённую иглу.

На возвращение Нели указал глухой стук. Адам тихо вскрикнул, когда что-то холодное, пахнущее землёй, прижалось к щеке.

– Откуда у тебя лёд? До заморозков далеко!

– Из погреба.

Холод успокоил жжение в коже, но не заглушил зубную боль. Адам уставился на тряпку, обмотанную вокруг ледяного куска.

– А в

погребе откуда лёд?

Неля сердито засопела. Вместо ответа раздался некрасивый звук шарканья ложки по металлическому дну.

– Только не говори, что сотворила его для меня, краса моя?

– Тебе лишь бы сказать какую-нибудь глупость? Или ты физически молчать не можешь?
– Неля звонко стукнула ложкой по кастрюле.
– Зимой я лёд заготовила. Зимой.

Она была раздражена, а Адам не был готов

снова становиться мальчиком для битья. Лоуренс снова замолчала. Язык опять упёрся в невидимую иглу. Задумавшись, Адам надавил чуть сильнее. Боль ударила в виски, но Лоуренс не сдался. Один мощный толчок и кровавый зуб вылетел изо рта.

– Вот чёрт! – Неля резко бросилась в сторону. – Подожди! Где-то здесь была сушеная ромашка и дуб! Я сейчас…ты просто подожди!

Во рту будто разлили спирт, но Адам больше ничего не чувствовал. Он смотрел на выбитый верхний клык и думал о том, что он будет славно смотреться на веревке.

Стоило Адаму появиться в её жизни, как всё пошло наперекосяк.

Неля смотрела на окровавленный зуб в его руке и думала. Мысли её охватывали всё, но в то же время совершенно ничего. С уродливого корневища стекала кровь. Такая же красная, как и кровь, что текла в жилах Нели. Маленькие кровавые ручейки заливали мелкие морщинки и сгибы. Неля не была уверена, но кровь, как ей казалось, вроде бы заполняла линию жизни. Могло ли это что-то значит?

Унять зубную боль тяжело. Как-то вечерами Остер шептал рассказ о его старом друге, который потерял зуб в какой-то драке. Неля не помнила ничего из этого рассказа, кроме как концовки. Сломанные зубы болели так сильно, что молодой парень не выдержал и положил на себя руки.

– Тогда я и понял, что именно должен делать. – Сказал тогда Остер, крючковатыми пальцами сжимая ручку ступки. – Смотри, чтобы боль утолить, возьми ромашку и кору дуба.

Ещё Остер рассказывал о неком изобретении под названием «сода», но такого порошка не было не только в доме Нели, но и во всей округе. Неля метнула взгляд в Адама. На задворках сознания созрела нехорошая, но практичная мысль. Цена за его «избавление» могла сложиться в нескольких граммах чудесного порошка. Но это всё было потом.

Она разминала травы, грела воду и чувствовала его взгляд. Пекло то у лопаток, то в пояснице, то ниже. Неля злилась, но честно готовила лекарство. За тупой работой мысли в голове лишь множились.

«Нужно не забыть написать письмо домой…» - но что-то ей подсказывало, что она забудет или свободной минуты просто не найдётся. Это удручало. Точнее, удручало то, что боль в груди от гипотетической потери не была сильной настолько, насколько Неля от себя этого ожидала. Она не видела родных лиц слишком давно. Родители с братьями её не навещали. До замужества или после, Неля оставалась одна.

Когда Остер умер, Неля попросила старосту написать послание. В то время она чувствовала себя испуганной и чужой, поэтому нуждалась в родительском совете. Ответного письма не пришло, и лишь сейчас Неля допустила мысль, что если пожар и существовал, он разгорелся не в этом году.

– Разве ты не хочешь спросить, что произошло?

Неля не смотрела в сторону Адама, но будто кожей видела, как он расползся по койке. Покрытый синяками, он терял утонченное городское очарование, но к местным мужикам всё равно не приравнивался. Жалкий.

– Зачем спрашивать? За колдовство тебя и вздули.

Сама Неля не поняла, она спрашивала или утверждала.

Адам невесело посмеялся.

– Вздули? Красивое название для группового избиения. Не хочу жаловаться, но я там один был, а этих амбалов – десять. Или восемь.

Ромашка и кора дали густой, свежий запах. Неля принюхалась. Аромат трав всегда успокаивал, вот даже сейчас, туго завязанные жилы ослабли. В какой-то момент почудился даже запах чая Адама.