Шрифт:
– Я вот думаю, Краса моя. Меня не было, а как они успели пожениться?
– Староста. – Неля пожала плечами. – Вчера только гуляние было.
То, каким тоном это было сказано, дало Адаму понять – Нелю не пригласили.
Нехорошая мысль только укрепилась в голове. Как бы Адам не любил отцовские методы, но они работали. Лоуренс улыбнулся.
– Кажется я только что нашёл инкуба, краса моя. Ты когда-нибудь видела кострища?
Неля, загнанная
– На что ты намекаешь?
Неля изо всех сил старалась говорить спокойно, но голос всё равно предательски дрогнул. Адам, до этого не вызывавший чувство откровенного страха, будто преобразился. В свете солнца черты его лица заострились, а тени как-то проглотили глаза. Неля увидела лишь недобрые, поганые огоньки.
– Намекаю? Краса моя, о таких вещах грешно намекать. Я говорю прямо: парень из бесов.
Какое-то время стояла тишина. Только холодный ветер бил крыши и тревожил желтую траву. Неля криво улыбнулась, а после рассмеялась. Прошка что ли? Бес? Но смех её Отче не подхватил. Наоборот, тени сильнее сгустились на лице Адама.
– Я сказал что-то смешное, краса моя?
Какое-то время Неля отчаянно пыталась понять: розыгрыш ли это всё или правда. Лицо Адама казалось непроницаемой маской, и разбить её оказалось непосильным трудом. Неля облизнула резко пересохшие губы.
– Это нелепо!
Силуэт Прошки и его возлюбленной давно исчез, но Неля всё равно боялась, что слова долетят до их ушей. Особенно её пугали речи Адама. Собственный опыт давно показал, что гнилая сплетня в хорошей почве быстро даст плоды и разрушит жизнь. Идеальным Прошку назвать было нельзя, но и не был он так плох, чтобы предавать его осуждению или, Всевышний, смерти.
Неля посмотрела на дом. Взгляд её скользнул по новой, хорошей соломенной крыше. Это ведь Прошкина работа. Это он с братьями посреди лета предложил помощь и взял всего несколько настоек, да корзину с плюшками.
А что сделал Адам? Неля так и знала, что от этого парня будут одни проблемы. Лоуренс пожал плечами и отвёл взгляд так, будто ему было всё равно на всю глупость ситуации. Это взбудоражило Нелю. Та расправила плечи и закатала рукава. Неля не собиралась драться, но деревенские всегда боялись, когда она вставала в стойку. Адам не отреагировал. Его глаза всё ещё смотрели куда-то в сторону.
– Отче, это неправда. Побойся Всевышнего.
– Я и боюсь, краса моя. Боюсь, что не смогу уберечь тебя и остальных от зла, пустившего корни в этой глуши.
Он пытался говорить бесстрастно, но Неля не сводила глаз с огоньков, пылающих под ресницами. Адам чем-то напоминал Якова, соседского мальчишку из родительской деревни. Неля часто нянькалась с ним и научилась улавливать те моменты, когда правда плотно пряталась под коконом лжи.
Внешне отстранённый, почти скучающий Адам внутри горел. Злость ли? Ненависть ли? Может…зависть? Неля попыталась представить невесту Прошки и Адама вместе, но грёза упорно не скручивалась.
Адам ото всех держался в стороне.
Но если дело было не в этом, то что не давало инквизитору покоя? Неля помрачнела. Потенциальный ответ нашёлся сам собой.
– Неужели тебе совсем заняться нечем?!
Адам вздрогнул. Непроницаемая маска разбилась.
– Краса моя, с чего ты это взяла? Я как раз-таки и занимаюсь своей работой, а именно защищаю ваши души!
Неля хмыкнула, и Адам невольно сделал несколько шагов назад. Он задрожал, - подумала Неля, внимательно всматриваясь в одежду. Вроде чистая, но сильно. Вроде глаженая, но всё же мятая. И ботинки вроде красивые, но не к месту. Адаму Лоуренсу не хватало какой-то завершённости или, как подумала Неля, реального дела. Настоящей работы.
Никто не говорил этого в лицо, но большая часть жителей считала, что работу свою Адам исполняет плохо. На этой неделе одна только Неля видела семь или восемь пар, застрявших у дверей церкви с намерением либо похоронить родственника, либо ввести ребёнка в правильную жизнь под присмотром Всевышнего. А сколько проповедей было пропущено? Сколько заповедей нарушено? Сколько обедней не прозвучало? Никто не говорил, но всё же недовольство ощущалось в воздухе.
Адам занимался чем угодно, но только не своей работой. Чаще всего – он досаждал Неле.
« Хоть бы скотину резал во славу еретических богов, и то какое-то дело»
– А лучше тебе завести корову, Отче. И не одну. – Рука дёрнулась, Адам вскрикнул и отступил, но Неля не выпустила жгута из простыни. Она опять его ударила. И опять. Каждый удар сопровождался новым пожеланием. – Или плотничеством займись, всё больше толка. Или сядь за гончарный круг. Нечего портить хорошим людям жизнь!
– Краса моя, он негодяй! Подлец!
Прошка мог быть каким угодно. Он не святой. Но всё же границы у него были.