— Мы поженимся? — Глаза Брайар загорелись, и впервые с момента нашего воссоединения ее губы расплылись в улыбке. — О Боже, Олли!

Прежде чем я понял, что происходит, она сжала мои щеки в своих маленьких ладошках, притягивая меня для поцелуя. Я был ублюдком, но, видимо, во мне еще оставалась пара моральных принципов, потому что я осторожно взял ее за запястья, наклонил подбородок и поцеловал в покрытый марлей лоб.

— Мы должны выбрать розы, Ол. Розы всех цветов. Красные. Белые. Розовые. Коралловые. Я люблю коралловые розы.

— У тебя будет столько роз, сколько ты захочешь, дорогая. — Я винил свой рот, который очень хотел умиротворить ее после того, как годами подводил ее. Мой рот и все остальные части моего тела, кроме мозга. — Все цветы Америки и Европы вместе взятые. Когда я закончу украшать нашу свадьбу, во всем мире будет не хватать роз. Количество разводов взлетит до небес. День святого Валентина будет отменен.

— Это... эм... психотропно романтично. Спасибо. — Брайар провела ладонью по моей ладони и поднесла костяшки пальцев к губам. — Медсестра сказала, что ты прыгнул в пруд, чтобы спасти меня.

Я серьезно кивнул.

Более достойный человек чувствовал бы себя виноватым за то, что сейчас происходит. Я не заслуживал обожания этой женщины, а тем более ее улыбки. Но мне было приятно. Снова быть героем в жизни Брайар. Пусть даже на несколько минут.

Ты попадешь в ад, Оливер. Нет. Ты отправишься в место похуже. В чистилище нового типа, созданное для тебя и твоих грехов.

Брайар наклонилась вперед и чмокнула меня в щеку.

— Спасибо, что всегда спасаешь меня.

Я неловко похлопал ее по бедру в ответ. Мой член, не получивший уведомления о том, что это кризис гигантских масштабов, тут же напрягся. Пора сменить тему.

— Итак... — Я прочистил горло. — Расскажи мне, что ты помнишь.

Она села прямо, став серьезной.

— Я помню практически все, вплоть до того, как мне исполнилось четырнадцать или пятнадцать. Я помню наши летние каникулы на озере. Я помню свои увлечения. — Ее глаза заблестели. — Я помню тот день, когда ты застал меня за разглядыванием облаков на озере, и мы целовались несколько часов, пока наши губы не окрасились кровью.

— А. Мой первый вкус кровавой игры.

— Тебе это нравится?

— Не особенно.

Сегодня - да.

За эти годы я перепробовал все возможные варианты, чтобы завести свою лучшую половину. Потребовалось десять лет, чтобы наконец признать, что мой единственный типаж, моя единственная - это Брайар Роуз Ауэр.

— Хм... — Она наклонила голову и провела большим пальцем по костяшке моего пальца, не задумываясь об этом. — Я также помню переломы того, что, я уверена, является моим настоящим.

— Например?

— Я помню, что больше не общаюсь с родителями. — Она вскинула свои огромные глаза на мое лицо. — Это правда?

Я кивнул. Это совпадало с тем фактом, что в больнице с ними не могли связаться. И тот факт, что она приписала меня к своим родителям и биологическому отцу во время нашей ссоры. Оливер = плохой. Следовательно, все трое ее родителей тоже должны были быть плохими.

Брайар поджала нижнюю губу, размышляя над этим.

— Я помню, что сменила имя на Брайар с Брайар Роуз, но не помню почему. Я знаю, что живу в США. Знаю, что работаю и что люблю свою работу. Чем я занимаюсь?

— Ты - координатор по интимным вопросам.

Она моргнула.

— Это что, настоящая работа?

— Ты следишь за тем, чтобы актеры чувствовали себя комфортно во время сексуальных сцен. Ты очень хороша в этом. Ты заставляешь людей чувствовать себя комфортно в своей шкуре.

— Это мило. — Она кивнула, делая паузу, чтобы дать ему осмыслить сказанное. — А чем ты занимаешься?

— Я помогаю людям чувствовать себя комфортно в чужой шкуре, — отмахнулся я. — На самом деле я в бегах по обвинению в нескольких убийствах...

Она рассмеялась, и розовый цвет вернулся на ее щеки. Я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так... тепло. Ее смех. Ее счастье. Ее существование рядом со мной. Все это противоречило обещанию, которое я дал пятнадцать лет назад.

Брайар усмехнулась.

— Думаю, координатор интимных отношений имеет смысл. Должно быть, это все те тренировки, которые я получаю с тобой, да?

Мой член приветствовал мою молнию с непревзойденным энтузиазмом. Не могу его винить. У него была голова, но не было глаз. Как еще он мог понять ситуацию?

— Практика приводит к совершентсву. — Я прочистил горло, вспомнив, как доктор Коэн сжимал в кулаке мои яйца, чтобы не лопнул ее пузырь. — А мы с тобой перфекционисты, Обнимашка.