Шрифт:
Лен?
Нет. Кто-то другой.
Меня поднимают в воздух.
Подхватывают и уносят.
Две руки обнимают меня, сильные и бережные, одна держит мои колени, а другая - спину. Я упираюсь в твердую мужскую грудь, перед глазами проносятся головокружительные вспышки света. Я моргаю. Моргаю снова. Надо мной нависает лицо, темные волосы блестят в пурпурном свете. Я превращаюсь в куклу в его руках, мой парик падает на пол. Он несет меня, пробираясь сквозь толпу людей, сквозь протянутые руки.
– Отнесите ее в гримерку!
– Вызовите скорую.
– Она дышит?
Моя голова запрокидывается, глаза не могут сфокусироваться. Успокаивающие удары сердца отдаются у моего виска, когда я прижимаюсь носом к груди мужчины, вдыхая его запах.
Сандаловое дерево. Дым.
Меня укладывают на кушетку, мои конечности безвольные, как мокрая лапша. Но я протягиваю руку и хватаюсь за воротник кожаной куртки.
– Нет… подожди…
Вокруг меня суетятся люди.
Танцоры. Лен. Куини.
– Принесите ей чертовой воды!
– кричит Куини, опускаясь на колени рядом со мной.
Мужчина.
Мне нужен этот мужчина.
Он все еще здесь. Моя рука сжимает полу его куртки, заставляя вернуться ко мне. Я не отпускаю его.
Я пытаюсь сосредоточиться, пытаюсь разглядеть его лицо, пока мое дыхание стабилизируется.
Перед глазами возникает образ: два темных, суровых глаза на знакомом лице, щетина на подбородке и растрепанные каштановые волосы.
Его рука гладит меня по щеке.
Всего лишь поглаживание. Мимолетное, нежное прикосновение.
Этот жест наполняет меня теплом и умиротворением, я медленно поворачиваю голову в сторону и, моргая, смотрю на него, понимая и веря каждой измученной частичкой своей души:
– Айзек, - выдыхаю я.
Выражение его лица меняется. Он оглядывается по сторонам, его лицо становится жестче, челюсть подрагивает, мышцы сжимаются. Он выпрямляется, затем медленно отступает назад, как будто не хочет уходить. Его палец наматывает прядь моих волос, прежде чем он отпускает меня.
Я смотрю, как он уходит.
– Нет… - Меня захлестывает новая волна паники, от которой перехватывает горло, когда я пытаюсь принять сидячее положение.
– Вернись…
Я борюсь с руками, которые тянутся ко мне, удерживая на месте. Затем я беспомощно и с болью в сердце наблюдаю, как он поворачивается и выбегает в открытую дверь, темные джинсы и черные ботинки исчезают из моего поля зрения.
– Нет. Слезы наворачиваются на глаза, и я падаю обратно на диван. К моим губам подносят стакан с водой. Я бормочу и задыхаюсь, пока эмоции вырезают новые дыры в моем сердце.
– Эверли.
– Куини прижимает тыльную сторону ладони к моему влажному от пота лбу.
– Эй. Поговори со мной, ангелочек.
Я сворачиваюсь в клубок и всхлипываю.
– О, милая… - Она обхватывает меня руками и крепко прижимает к себе, пока я разбиваюсь вдребезги.
Но это не те объятия, которые мне нужны.
Мне нужны не ее слова.
Это просто еще одна стена, которую я не могу пробить.
ГЛАВА 42
– Я наматываю круги по квартире в джинсах с широкими штанинами и обтягивающей майке, мои волосы собраны в самый большой в мире пучок, а мобильник дрожит у моего уха.
– Привет, Эверли.
Я останавливаюсь.
– Привет, Астрид. Я так легко узнаваема, да?
– Это все из-за явного раздражения, с которым ты произносишь его имя.
Нахмурившись, я несколько раз произношу имя Таннера одними губами, понимая, что действительно делаю это с раздражением.
– Прости.
– Я прочищаю горло, усмехаясь.
– Он рядом? Это очень важно.
– Должен быть. Я переведу тебя.
Проходит две минуты, и я бросаю взгляд на свои «Apple watch», отмечая, что только в непродуктивной ходьбе я преодолела более тысячи шагов.
В динамике раздается голос.
– Таннер.
В тот момент, когда он берет трубку, я опускаюсь на кухонный стул и на одном дыхании выдаю раздраженный монолог.
– Привет. Это Эверли. Эверли Мэйфилд. Я чертовски уверена, что Айзек следит за мной. Преследовать меня и в то же время избегать меня - это целое искусство. И это тот самый Айзек, а не старичок Айзек, так что даже не напрягайся. Ты его прячешь? Он преступник? Вы оба преступники? Тебе лучше начать говорить, потому что я…