Проходя мимо, я провёл рукой по белоснежному боку гнедой кобылы и спустился по ступенькам, остановившись перед мониторами, чтобы проверить, как там Мия. Она спала, и на этот раз действительно была в постели. Её лицо выражало умиротворение, и, казалось, на нём играла лёгкая улыбка. Как же мне хотелось, чтобы она обратила на меня свои тёмные глаза, хотя бы раз, и я увидел в них тепло и счастье.

Но этого не произойдёт. Я здесь по одной причине, и это не для того, чтобы заставить её улыбнуться.

Завтра новый день. Я ощущаю, что на нашей последней тренировке мы добились определенного прогресса. Однако, когда я вспоминаю, какой она была на вкус и что чувствовала, во мне возникает противоречие.

С одной стороны, я хочу спасти её. Спасти и защитить. Но с другой стороны, я мечтаю прижать её к стене и поглотить, погружаясь в неё, пока она не выкрикнет моё имя.

Я ничем не лучше их.

Марселя нет дома, поэтому я пробираюсь в её комнату, стараясь производить как можно меньше шума. Я опускаюсь на колени рядом с её кроватью. Прядь тёмных волос закрывает её лицо, и я откидываю её пальцем. Одного этого прикосновения достаточно, чтобы меня охватило вожделение.

У неё полные губы, а кожа кажется бледной в лунном свете, льющимся через окно. Безупречная — именно это слово использовал Джуниор, чтобы описать её. Внутри меня всё сжимается, когда я думаю о том, почему он хочет, чтобы она была такой безупречной.

Наклонившись к ней, я нежно провожу губами по ее коже и шепчу ее имя. Она не просыпается, и мне кажется, что она может обрести покой здесь. Она не осознает всей сложности ситуации, не понимает, в какой опасности окажется, если не научится повиноваться.

Тихонько выскользнув из комнаты, я нахожу Марселя, который стоит в одном нижнем белье и смотрит на мониторы. Он понимающе смотрит на меня.

— Осторожнее, Ромео. Владельцам не нравится, когда их сторожевые собаки хотят поиграть с другими домашними животными, — предупреждает он.

Я прохожу мимо него, слишком уставший и слишком пьяный, чтобы обращать на него внимание. Мне нужно сосредоточиться на своей задаче. Я должен потребовать от нее послушания и подготовить ее к тому, что должно произойти.

Это единственный способ помочь ей.

На следующее утро я встаю рано и наблюдаю за ней, пока она не проснется. Я использую свою командную фразу, приказываю ей ползти, прикасаюсь к ней, преодолевая ее сопротивление. Я говорю ей, что она должна отвечать на мои команды своей собственной фразой. Но вместо того чтобы подчиниться, я снова сталкиваюсь с сопротивлением.

Это вызывает во мне одновременно раздражение и восхищение. Но если она поступит так с Джуниором, он уничтожит её.

— Повернись, — приказываю я, когда она снова отказывается повиноваться.

Что-то изменилось. Она меньше боится меня и своей ситуации. Вместо того чтобы сверлить меня взглядом, она отворачивается к стене, игнорируя меня. Проверяет меня.

— Повернись, — снова говорю я, и на этот раз в моем голосе слышится мольба. Она не понимает, что поставлено на карту.

Схватив её за волосы, я притягиваю её голову к своей шее и шепчу ей на ухо:

— Не будь дурой. Ты можешь это прекратить. Всё, что тебе нужно сделать, это подчиниться.

Её безразличие вызывает во мне волну отчаяния, и я притесняю её к стене. Мой член напрягается, когда я оказываюсь вплотную к ней, и я мысленно упрекаю себя за эту слабость.

— Я снова заключу тебя в эти цепи, — говорю я.

Это была лишь пустая угроза, но она не знала этого, и ее тело напряглось. Мысль о том, что ее снова закуют в цепи, вызывает у нее беспокойство. Я поворачиваю ее лицом к себе, но она отказывается смотреть мне в глаза. По какой-то причине это выводит меня из себя. Я хочу умолять ее подчиниться.

Сжав ее подбородок пальцами, я заставляю ее посмотреть на меня. Она закрывает глаза. Ее губы совсем рядом, такие манящие, такие соблазнительные. Я с силой прижимаюсь к ним губами, уже не понимая, делаю ли я это для нее или для себя.

Ее тело обмякает, и она приваливается к стене, так что мне приходится поддерживать ее, просунув колено между ее ног, словно сиденье. Я снова завладеваю ее ртом, посасывая нижнюю губу. Я кусаю ее, надеясь добиться хоть чего-нибудь, чего угодно, лишь бы не этой безвольной кукольной покорности.

Но ничего не происходит.

— Пожалуйста. — На этот раз это не просто мольба. Я умоляю ее. — Я не хочу причинять тебе боль.

Но она не оставляет мне выбора.

Я отпускаю её, и она сползает на пол, когда я выхожу за дверь. Я ожидаю увидеть Марселя, который будет смотреть в монитор с торжествующей ухмылкой на лице, но его там нет. Он находится в комнате с блондинкой, которую он называет Стар. Он стоит спиной ко мне, но я могу сказать, что он душит её своим членом. Его голова запрокинута в экстазе, когда он заставляет её двигаться взад и вперёд.