Я стучу в дверь. На мониторе я вижу, как он отрывает её голову от себя, и она покорно садится у его ног.

— Что? — Кричит он.

Я открываю дверь, а он тем временем надевает штаны.

— Ты мог бы подождать, — говорит он, складывая руки на груди.

Нет другого способа сказать это, кроме как выпалить:

— Мне нужна твоя помощь.

ГЛАВА 15

ЗАКАЗЧИК

Широкие и величественные ступени ведут по винтовой лестнице в комнаты, где, как я знаю, я найду своего отца. Они огромны и полны сокровищ, которые мой отец считает прекрасными. Картины настолько реалистичны, что, кажется, можно погрузиться в их мир. Антиквариат настолько стар, что его трещины рассказывают целые истории. Мягкие чучела, изображающие редких и исчезающих животных, настолько реалистичны, что невольно начинаешь избегать их когтей. А женщины на этих картинах так красивы, что могут сойти за ожившие куклы.

Когда-нибудь всё это станет моим. Но не сейчас. К сожалению, несмотря на свой возраст, пристрастие к сигарам и алкоголю, мой старик силен как бык.

Мои шаги гулко раздаются в воздухе, и когда я подхожу ближе, слышится смех, перемежающийся громким хохотом моего отца. Я знал, что он будет с ними — с этими милыми куклами, которые, хоть и красивы и уравновешенны, но не обладают ни страстью, ни талантом. Пустые сосуды, не более того.

Прочистив горло, я жду, когда он заметит, что я стою у входа в его игровую комнату. На нем надет толстый халат, свободно завязанный на талии. Вид его морщинистой груди, выглядывающей из-за открытой полоски ткани, вызывает у меня отвращение.

— Чего ты хочешь, Джуниор? — Спрашивает он отрывисто. Я ненавижу, когда люди называют меня Джуниором. Особенно он. Я презираю это имя, оно подразумевает, что я младший, не более чем неполноценная версия моего отца.

Он смотрит на меня с разочарованием и сбрасывает девушку со своих колен. Она неуклюже падает на землю и с трудом поднимается на ноги, в ее глазах читается страх, когда она обращает взгляд в мою сторону.

Мой отец часто бывает рассеянным. Его легко обмануть. Ему нравятся девушки, которые ведут себя легкомысленно и наивно. Но я не такой. Я не уступаю мужчинам. Я сильнее.

Я говорю сквозь стиснутые зубы, безуспешно пытаясь скрыть свой гнев:

— Когда я пришел к ней, у неё были раны на запястьях. Я специально предупредил, чтобы ей не причиняли вреда.

Это мой первый разговор с ним с тех пор, как я попросил у него свою певчую птичку. Сначала я был удивлен, что он так легко согласился. Я ожидал ссоры, думал, что я, как обычно, встречу стену отказа. Но вскоре я обнаружил, что в его согласии были условия. Кто-то другой должен был обучать её. Только основам. Ровно настолько, чтобы мой гнев не взял верх, как это было в прошлом. Но я всё равно злился из-за того, что он мне не доверял. Что он больше доверял своему любимому верному псу.

Сейчас она с ним, и хотя он получил мои указания, я не знаю, прислушивается ли он к ним. Это сводит меня с ума. Я могу думать только о том, что он с ней делает. Она полностью в его власти, когда её место здесь, со мной, в надёжной клетке, подходящей для такой милой певчей птички, как она.

— Райкер сделает всё, как ему велено, — тон моего отца слегка смягчился, и на мгновение мне показалось, что он пытается развеять мои опасения. Но затем я проследил за его взглядом.

Лилия, красавица с льняными волосами, была его любимицей. В отличие от других, она всегда была рядом, сколько я себя помню. Она занимает особое место в сердце моего отца, и это приводит мою мать в ярость. Я могу сказать это по тому, как она сжимает губы, когда смотрит на эту девушку. Хотя её уже нельзя назвать девушкой, она старше остальных. Единственная, кто сохранил свою красоту. Единственная, у кого её не отняли.

Скрестив руки на груди, я пристально смотрю на отца.

— Но откуда мне это знать?

— Потому что, — мой отец встаёт и подходит ко мне, — Райкер никогда раньше меня не подводил. Я попросил его об этом только потому, что доверяю ему. Как и ты должен. Кроме того, Эверли следит за его послушанием.

Эверли — младшая сестра Райкера. Эта очаровательная малышка стала моей первой навязчивой идеей. Однако мой отец ясно дал понять, что она под запретом, и он должен использовать ее как способ контролировать своего сторожевого пса. Но он не будет рядом вечно. А пока я буду наслаждаться тем, как вспыхивают глаза Райкера, когда я упоминаю ее имя. Я буду наслаждаться тем, как ярость облизывает его кожу, зная, что он не может ничего поделать, кроме как сдерживать свои чувства.

— Но если ты действительно обеспокоен, он прислал запись ее тренировки. Она в верхнем ящике моего стола.

Меня охватывает ярость от мысли о наглости моего отца. Сколько раз он наблюдал за ней? Моя певчая птичка предназначена только для моих глаз. Оскорбление от того, что кто-то другой тренирует ее, достаточно болезненно, но осознание того, что мой отец скрывает от меня некоторые ее аспекты, заставляет кровь бурлить в моих жилах.

Пульсация крови. Электрический разряд, который бьётся внутри меня. Это мучение и экстаз, которые моему отцу никогда не познать.

Он простой человек, одержимый богатством и властью. Он не способен увидеть больше, чем находится прямо перед ним. Он не замечает, как под кожей пульсирует кровь — источник страсти и желания, блеска и боли, сути жизни.

Нет, мой отец — слабый человек, его слишком легко увлечь тем, что находится на поверхности, вместо того чтобы искать глубину в таланте. Он не способен воспринимать вещи такими, какими они должны быть. Музыка не говорит с его душой. Искусство для него — лишь красивые краски на холсте. Он не видит боли и страданий, скрытых за мастерством танца. А слова для него — лишь упорядоченные буквы, используемые только для передачи информации.