— А чё ты, Ильюша, всё оглядываешься? — спросила маманя.

— Да младших смотрю. Что-то не вижу никого.

— О-о, их так-то тоже приводили. Посмотреть, мяса медвежьего попробовать.

— Ага, чуть не под конвоем, — сделала большие глаза Катерина.

— Да почему «чуть»? — не согласилась Наташа. — Натурально, под конвоем. Вокруг оцепление преподавателей, человек тридцать. Чтоб никто ближе чем на три метра не подходил.

— Боятся, чтоб не убежали, что ли?

— Ты чё! — Катерина перешла на громкий шёпот. — Боятся, чтоб не украли! Свете с Люськой по четырнадцать, а Тоньке вообще пятнадцать! По местным меркам — самый невесточный возраст. Да и за маленьких страшно — украдут да спрячут в тундре — поди поищи!

Я подумал, что государь-император, лично заинтересованный в благополучном восстановлении родов Высших белых медведей, такого самоуправства бы не допустил и покражу бы точно нашёл. Но зачем детям такие переживания, в самом деле? Так что — бережёного Бог бережёт.

— А чё их рано-то так увели?

— Как — рано? — маман достала из кармашка часы на цепочке. — Одиннадцать уж, детское время кончилось! Спать давно пора.

И тут до меня дошло. Вот я пень берёзовый! Полярный ж день! А мы всё это время просто привыкли жить по режиму. Встал — побежал. И за день так наскачешься, что вечером в комнату пришёл, а там шторы плотные. Упал да вырубился.

Солнце стояло высоко и не собиралось никуда закатываться. А народ, похоже, не собирался расходиться. Игрались ещё какие-то игры — и в медвежьем виде, и в человечьем. Попутно для молодёжи приглядывались женихи-невесты. Девки вовсю строили глазки отличившимся парням. Вон и наши уже в большом кругу с кем-то танцуют, разбавляя северную пляску казачьими коленцами. А и пусть. Дело молодое. А поджениться им вряд ли дадут, я почему-то был в этом уверен. Вот молодуху хорошенькую в койку подложить, а может, и не одну, чтобы понесли, и в роду свой Высший оборотень появился — в это верю.

Я приметил, что и вокруг меня тоже нарезают круги несколько разнаряженных девиц и решил, что хватит с меня праздника.

— Наташка, Катюха, пошли-ка до расположения. А то вы у нас — тоже невесты справные. Как похитят вас, будете знать!

— Сплюнь, Ильюша! — маман, кажется, испугалась. — И впрямь, пошли-ка. Да запрёмся от греха. А то мало ли кому что с пьяных глаз взбредёт.

«А ПУСТЬ ВЫЙДУТ!»

Пошли мы в общежитие. Я ещё на этаж к младшим поднялся — смотрю, там целый усиленный взвод охраны сидит из мастеров. Спросил шёпотом:

— Ну чё тут у вас? Всё нормально? Помощь нужна?

— Всё спокойно, — уверила меня Томпуол, — в каждой комнате тоже находится наставник. Но мы будем дежурить, сменяя друг друга, пока праздник совсем не закончится и приезжие не откочуют.

— А если кто-то захочет вернуться и напасть позже?

— Такого ещё не было…

— Но и высших оборотней в составе учеников у вас ещё не было?

— Это верно. Мы будем решать вопрос. Уверяю, дети не останутся без охраны.

Я вернулся к себе, лёг даже, но тревога не проходила и не спалось. Два часа так промаялся — и таки дождался.

Зазвенело разбитое стекло, закричало сразу несколько голосов — одни гневно, возмущённо, другие пьяно и требовательно.

— Ах вы, суки…

Я даже сапоги надевать не стал — выскочил в коридор в исподнем, сразу обратился в медведя. Проходы да лестницы здесь везде свободные, на оборотней рассчитанные. По коридору уже бежали маманя да сёстры, к малышне наверх кинулись.

Ну а мы выход проверим.

Молодые самцы. Штук тридцать. Спиртом воняют — фу, — сразу сообщил Зверь.

Посмотрим, кто там чем воняет!

На крыльце, плотно перегораживая вход в здание, стояло несколько мастеров, все в шкурах, а напротив них — целая толпа молодых и сильно пьяных самцов.

— Как вам не стыдно?! — гневно кричала Томпуол. — В каком виде вы явились?! Зачем вы вообще сюда пришли, здесь дети!!!

— Да какие дети, ы-э! — ревели в ответ. — Девки в самой поре!.. Почему закрыли?.. Выпустите их, может они хотят?.. Пусть выберут лучшего!

Я как это услышал, у меня аж планка упала. Вот так, значит? Отдать вам наших девочек? Вам, пьяни подзаборной?!

Вылетел я, сбив преподавателей, как кегли. И как начал люлей раздавать — только треск пошёл! Насколько они пьяные были, настолько же я был зол. Старался не убить только, но переломанные лапы, свёрнутые носы — это не считал. А уж когда самые здравомыслящие побежали — всем от щедрот ильиным огнём добавил, шкуры подпалил как следует.

Вернулся к крыльцу — зубы горят, когти светятся.

Преподаватели, принявшие человеческий вид, смотрели на меня с опасением.

— Безумства не ждите, — хмуро буркнул я, — но с крыльца я не уйду.