— Сядьте! — взвизгнул Сергей, и Васильев, так и не поднявшись до конца, плюхнулся обратно в кресло. — Сидеть! Не вставать!

Сергей ринулся к пульту. Опёрся руками о край стойки, почти уткнулся носом в главный экран. Всматривался, пытался уловить в скоплении цифр то самое, что углядел Васильев, что было понятно прадеду.

А вдруг это всё игра? Виски заломило от напряжения. Что если никакого сбоя нет? И эти нулевые показатели, в которые только что тыкал пальцем Васильев — норма. А если Васильев всё выдумал? Нашёл повод, чтобы связаться с Савельевым? Куда он собрался бежать? Может, у него там сообщники…

Сергей уже забыл, что сам велел эвакуировать весь персонал со станции. Теперь ему казалось, что Васильев всё это время только и думал о том, как бы вырваться из щитовой. Ну, конечно, это же очевидно. Сейчас он выйдет отсюда, позвонит Савельеву…

— Вы никуда не пойдёте! Это исключено.

— Но…

— Я сам! Сам, — Сергей схватился за душивший его галстук, зло уставился на Васильева. — Давайте сюда ваш плащ. Быстро.

Васильев вскочил с места, заоглядывался по сторонам, ища глазами плащ, потом, вспомнив, что плащ до сих пор на нём, принялся стаскивать его с себя, дёргая за полы нервными резкими движениями. Полиэтиленовая ткань затрещала, так и не высохшие капли воды полетели в сторону Сергея.

— Простите, Сергей Анатольевич, я не хотел, — забормотал Васильев. — Давайте я помогу… надеть плащ помогу.

Он неловко засуетился вокруг Сергея, накидывая соскальзывающий мокрый дождевик ему на плечи. Ставицкий не обращал на Васильева никакого внимания. Сейчас ему было не до трясущегося от страха начальника Южной станции. Непонятная решимость овладела им. Сергей старался не глядеть в сторону прадеда, но боковым зрением чувствовал — Алексей Андреев смотрит на него. Смотрит. Оценивает. Принимает решение.

Ничего так не хотелось в эту минуту Сергею, как доказать своему прадеду, ещё раз доказать, что он достоин. Достоин и его любви, и его внимания, и возложенной на него миссии. Он, Сергей, достоин! Не Пашка!

— …там ведь по сути ничего такого сложного нет, — слова Васильева звучали, как сквозь вату. — Надо просто посмотреть, работает турбина или нет. Она на плавучей платформе, я уже говорил. Сначала нужно спуститься на третий ярус, а потом по южной стороне по лестнице вниз — сам модуль, турбина и генератор, находится на воде. Конечно, сейчас шторм, метеосводки показывают семь баллов, но у нас всё оборудование рассчитано. Лестницу, что к модулю ведёт, мы недавно проверяли. В критических местах усилили, подварили, так что… Главное, на сам модуль спуститься, дойти до него. Турбина сверху, вы её ни с чем не спутаете, Сергей Анатольевич. Она должна крутится, она…

— Я сам знаю, что там должно быть! — Сергей гневно прервал речь Васильева. — Я прекрасно во всём разбираюсь.

В эту минуту ему казалось, что так оно и есть. Он действительно всё знает и всё понимает. Тихо зашелестели страницы старого потрёпанного учебника.

— Так что нужно сделать, Серёжа, чтобы найти скорость?

— Скорость — это расстояние, пройденное за единицу времени. Чтобы узнать скорость движения, нужно расстояние разделить на время.

— Умница, — крепкие пальцы ободряюще сжимают худенькое детское плечико. — Я всегда знала, что ты пошёл в нашу породу. Унаследовал инженерные таланты моего отца. Я всегда это знала.

Сергей рывком запахнул полы плаща.

— Вы двое — за мной, — коротко приказал охранникам. Подошёл к двери, распахнул и всё тем же сухим отрывистым тоном скомандовал но уже военным, что стояли на карауле снаружи. — Один из вас. Ты, — он ткнул скрюченным пальцем в грудь того, что был ближе. — Зайди внутрь. Будешь дежурить здесь. Твоя задача — глаз с него не спускать.

Сергей махнул рукой в сторону бледного Васильева. Тот так и не распрямился до конца после того, как помогал Сергею одеться, и теперь стоял в нелепой позе, похожий на услужливого лакея.

— Никуда не выпускать, ни за дверь, ни к телефону, следить в оба, — Сергей продолжал раздавать инструкции. — В случае неповиновения — стрелять.

Васильев дёрнулся при слове «стрелять» и ещё больше согнулся. Но Сергей на него уже не смотрел. Он повернулся к прадеду. С надеждой уставился в холодное спокойное лицо, ища так нужное ему сейчас одобрение.

— Я ведь молодец, прадедушка, да? Правда? Я? Я, а не Пашка?

— Конечно, ты. Ты — молодец, Серёжа. Ты — молодец…

— Да. Всё верно. Именно это я и имею в виду, Всеволод Ильич. Сейчас ждём парня с вестями, надеюсь, что с хорошими, и, как только он появляется, я сразу звоню вам. Лебедев должен быть наготове. Отлично!

Павел резко положил трубку, взъерошил волосы и уставился куда-то в стену. Не собирался с мыслями, а словно делал глубокий вдох перед тем, как нырнуть. Один короткий, но очень глубокий вдох и снова опасное погружение. И надо собраться, надо суметь, чтобы опять выплыть, не пойти ко дну. Пока ему это удавалось.