Звуки приближающейся погони становились всё громче.

— Держитесь, — предупредил я, поднимая Клинок Разделения. — Это может быть... дезориентирующим.

Я сделал резкий жест Клинком, разрезая саму ткань реальности. В воздухе появился вертикальный светящийся разрез, который постепенно расширялся, открывая вид на горный склон, освещенный лунным светом. Порыв свежего ночного воздуха ворвался в затхлое пространство хранилища.

— Портал стабилен, но продержится недолго, — сказал я, удерживая Клинок в разрезе. — Идите, я замыкающий.

В этот момент из арки, откуда пришли маги Дома Каз, появилась новая группа — по меньшей мере десяток воинов, возглавляемых Алексисом Казом, а рядом с ним стояла знакомая фигура в темном плаще с глубоким капюшоном.

— Бегите! — крикнул я остальным. — Я задержу их!

Селена первой шагнула в проход, за ней последовала Нила, осторожно неся перед собой пульсирующую Сферу. Профессор Кайрн колебался.

— Идите! — повторил я. — Ваши знания могут быть ключом к пониманию происходящего. Вы нужны им.

Кайрн кивнул и скрылся в портале.

Лириана задержалась на мгновение, глядя на меня с беспокойством.

— Что если тот человек в капюшоне действительно... такой же, как ты?

— Тогда наше положение гораздо серьезнее, чем я предполагал, — ответил я. — Иди, я следую за тобой.

Когда Лириана скрылась в портале, Алексис Каз выступил вперед, его лицо искажено гневом.

— Остановите их! — крикнул он своим людям. — Они не должны уйти с артефактами!

Воины бросились к порталу, но я создал энергетический барьер, используя фокусатор. Алексис выругался и сам начал плести заклинание, которое, судя по его структуре, было достаточно мощным, чтобы пробить мой щит.

Но прежде чем он закончил, фигура в капюшоне положила руку на его плечо, останавливая.

— Нет, — произнес голос, от которого по моей спине пробежал холодок узнавания. — Позволь мне.

Фигура шагнула вперед и откинула капюшон, открывая лицо — прекрасное и ужасающее одновременно, с глазами, в которых плескалась бездна.

— Азраэль, — произнес он, и его голос был одновременно знакомым и чужим, наполненным древней силой. — Наконец-то ты проснулся, брат.

Я ощутил странное сопротивление, словно невидимая рука удерживала меня на месте, но продолжал поддерживать портал открытым.

— Малфориан, — выдохнул я. — Невозможно. Ты погиб при Затмении.

— Погиб? — рассмеялся он. — Нет, брат. Я эволюционировал. Стал чем-то большим. Тем, чем всегда стремились стать Демиурги — истинным творцом, не скованным законами и ограничениями.

Алексис Каз и его люди смотрели на эту сцену с благоговейным страхом, явно не понимая до конца, что происходит, но чувствуя мощь, исходящую от нас обоих.

— Ты не творец, — возразил я, чувствуя, как моя энергия истощается от необходимости поддерживать портал. — Ты исказил всё, к чему прикоснулся. Бесчисленные множества существ погибли из-за твоего эксперимента.

Я почувствовал, как во мне поднимается волна праведного гнева при мысли о тех жизнях, что были принесены в жертву его амбициям.

— Неизбежные жертвы на пути к совершенству, — безразлично ответил Малфориан. — Но теперь, когда ты вернулся, мы можем закончить то, что начали. Вместе мы сможем переформировать это жалкое подобие реальности во что-то действительно великое.

— Ты ничего не понял, — покачал я головой. — Я вернулся не для того, чтобы продолжать твои безумные эксперименты, а чтобы исправить нанесенный ими вред. Жизнь — это не то, чем можно жертвовать ради власти или знаний. Каждое существо, от мельчайшего насекомого до высших созданий, имеет свою ценность, свое место в гармонии мироздания.

Фигура Малфориана дрогнула, его лицо исказилось от гнева.

— Ты всегда был слабейшим из нас, Азраэль. Цепляющимся за устаревшие понятия о равновесии и гармонии. Эти создания, — он обвел рукой людей Дома Каз, — не более чем инструменты, материал для нашего творчества.

— И в этом твоя фундаментальная ошибка, — я улыбнулся, впервые чувствуя преимущество в этом разговоре. — Ты не видишь потенциала в них, не видишь красоты их свободной воли, их способности расти и меняться самим, без нашего вмешательства. В этом и есть истинное совершенство творения — не в контроле, а в свободе.

Малфориан протянул руку, и волна искаженной энергии ударила в мою сторону. Я едва успел выставить Клинок Разделения, который поглотил большую часть удара, но силы были неравны — моя демиургическая сущность была всё еще слаба в человеческом теле.

— Философствуй, сколько хочешь, брат, — презрительно бросил Малфориан. — А я тем временем буду действовать. И в этот раз ты не сможешь остановить меня.

Он сделал жест в сторону Алексиса Каза, и тот вздрогнул, словно его тело подчинялось чужой воле.