Начальство полка Листа пыталось предотвратить повторение Рождественского Перемирия во второй день Рождества, но тщетно. Когда первые лучи света превратили ночь в морозный, но очень ясный день, Йозеф Венцль, солдат 2-й роты из сельской восточной Баварии, увидел, как британские солдаты выходят из своих окопов, махая руками ему и его товарищам. Венцль и его братья по оружию восприняли это как приглашение выставить рождественскую ёлку на парапет своих окопов. Они зажгли на ней свечи и позвенели висевшими на ней колокольчиками, как если бы приглашая своих британских коллег. Вскоре солдаты полка Листа и Манчестерского и Девонширского полков пожимали друг другу руки, вовлечённые в простые разговоры на немецком и английском языках, и обмениваясь подарками. Когда Венцль решил присоединиться к своим товарищам, как он писал домой, британский солдат немедленно приблизился к нему, пожал ему руку и дал ему несколько сигарет. Он описывал: "Другой дал мне носовой платок, третий написал своё имя на военной открытке, четвёртый написал свой адрес в моей записной книжке. Солдаты, насколько могли это делать, хорошо общаясь друг с другом. Англичанин играл на гармонике немецкого товарища, некоторые танцевали, а другие были чрезвычайно горды, примеряя германский шлем". Товарищи Венцля из 16-го полка и их британские коллеги теперь собрались вокруг освещённой рождественской ели и пели рождественские песни. Венцль написал домой, что половина солдат его взвода смешалась с британскими солдатами, а Вайсгербер сообщал: "Мы даже отпраздновали весёлое Рождество. Сегодня мы обменялись приветствиями с англичанами. Стрельбы не было, а вместо этого все солдаты вышли из окопов и пели песни и танцевали вместе. Это странная война". Макс Херольд из 8-й роты между тем получил несколько рождественских пожеланий от британских солдат, которые они торопливо нацарапали на обороте своих фотографий или почтовых карточек. На одной было написано: "Желаю тебе очень счастливого Рождества и скорейшего окончания войны. Л.А.Праер, 15-й Девонширский полк". На следующий день, 27 декабря, британские войска были заменены другими войсками из Манчестерского и Норфолкского полков. Это не положило конец Рождественскому перемирию, так как солдаты полка Гитлера теперь обменивались подарками также и с ними.

Рождественское перемирие между полком Листа и войсками трёх полков 5-й дивизии британских экспедиционных сил не было единичным событием. Перемирие, безусловно, не распространилось повсюду. Но всё же оно случилось на примерно двух третях протяжённости Западного фронта по обеим сторонам бельгийско-французской границы, где были британское войска. Если в случае полка Листа Рождественское перемирие было инициировано британскими войсками, в других местах оно исходило по крайней мере столь же часто от германских войск, как и от британских. Один из британских солдат из 15-го лондонского полка сообщал о своих разговорах с саксонскими солдатами во время Рождественского перемирия, что "никто из них, похоже, не имел какой-либо личной враждебности по отношению к англичанам и все говорили, что они будут очень рады, когда война окончится". Еще где-то немецкие солдаты говорили солдатам 2-го Королевского Дублинского стрелкового полка: "Мы не хотим убивать вас, и вы не хотите убивать нас. Так зачем стрелять?" В соответствии с некоторыми докладами немецкие и британские солдаты вместе играли в футбол; в другом месте солдаты с обеих сторон Ла-Манша обменивали бочки немецкого пива на сливовый пудинг и совместно хоронили своих погибших товарищей.

Возникает вопрос – почему Рождественское перемирие не продолжилось? Ответ состоит в изменении погоды и в изданных приказах, что не имеет ничего общего с политическими убеждениями и культурой воюющих сторон. Как было записано в дневнике боевых действий 1-го батальона во второй день Рождества, "попытки братания между англичанами и нашими людьми были энергично пресечены". На следующий день перемена погоды вернула затяжной фламандский дождь и снова превратила почву в море грязи. Две ночи спустя пришла одна из наихудших зимних бурь с грозой, "ужасный ветер и проливной дождь". Британский офицер, находившийся неподалёку, отметил: "Даже в тропиках я никогда не видел более ярких молний". Таким образом, ужасная погода и жёстко сформулированные приказы от их начальников в конце концов прекратили Рождественское перемирие 1914 года. 28 декабря начальство полка Листа приказало солдатам стрелять в любого британского солдата, покидающего свои окопы. За этим последовал приказ по германской армии и на следующий день подобные британские распоряжения, запрещающие все какие бы то ни было братания и приближение к противнику в окопах, и расценивавшие их как государственную измену. К Новому Году вернулось привычное убийство противника.

Британский писатель-романист Генри Вильямсон, участвовавший в Рождественском перемирии на расстоянии нескольких миль от расположения полка Листа, позже расценивал Перемирие как единственное наиболее преобразующее событие в своей жизни. По мере того как он в 1930-х всё больше склонялся в сторону британских симпатизаторов нацистов, он фантазировал о том, как Гитлер принимал участие в Перемирии всего лишь в нескольких километрах от того места, где он сам пережил Рождественское перемирие 1914 года. Он тщетно старался убедить в 1930-х британскую публику в том, что Гитлер был некоторым гибридом его друга Лоуренса Аравийского и его самого. Война, писал Вильямсон, превратила Гитлера в идеалиста, который хотел создать новый и лучший мир и избежать новой войны. В соответствии с Вильямсоном, ни Гитлер, ни нацистская партия не обладали "военным менталитетом". Как и миллионы немцев, Вильямсон проецировал свои собственные надежды и мечты на Гитлера.

Единственным моментом, который Вильямсон воспринял правильно, было то, что Гитлер желал создать новый мир. Гитлер определённо не принимал участия в Рождественском перемирии. Во-первых, его роль среди вспомогательного персонала полкового штаба сделала бы любое его участие почти невозможным. С другой стороны, если мы поверим свидетельству в 1940 году товарища Гитлера посыльного Генриха Люгауэра, Гитлер питал отвращение к Рождественскому перемирию и был разъярен поведением солдат своего полка. Люгауэр сообщал в 1940 году: "Когда все говорили о братании с англичанами в Рождество 1914 года, Гитлер проявил себя его ожесточённым противником. Он говорил: 'Нечто подобное не должно быть даже предметом обсуждения во время войны'." Даже если мы будем рассматривать свидетельство Люгауэра скептически, остаётся тот факт, что Гитлер обожал офицеров полкового штаба и в течение всей войны относился к ним почтительно. Так что невероятно, что он не стал бы разделять критическое отношение среди офицеров полкового штаба к Рождественскому перемирию, чьей работой было ограничить его, какими бы не были их личные мысли на этот счёт. Однако остаётся вопрос: как понять тот факт, что солдаты полка Листа – которые были готовы стать исполнителями массовых казней гражданских лиц, которые радовались, обнаружив, что их противники британцы, и которые также выражали горячий энтузиазм перед своим первым сражением – братались с британскими солдатами во время Рождества 1914 года. В конце концов, в отличие от Гитлера, по крайней мере половина солдат полка Листа принимала участие в Рождественском перемирии.

Проблема в ответе на этот вопрос состоит в том, что с тех пор, как в начале 1915 года появились новости о перемирии, то существовала тенденция либо принизить важность перемирия, рассматривать вовлечение в него германских солдат как непредставительное для Германии, в которой доминирует Пруссия, либо романтизировать Рождественское перемирие. У "романтической" школы была тенденция смотреть на него как на то, что одна книга о Рождественском перемирии назвала "самой лучшей и самой воодушевляющей рождественской историей современности", как выражение всеобщих уз гуманизма против милитаристской элиты. Центральной темой последней научной книги о Рождественском перемирии несомненно является, "имел ли этот эпизод малейший шанс на то, чтобы положить конец враждебности в мире". Подобным образом расточительно снятый номинированный на премию Оскар фильм Joyeux Noel ("Весёлого Рождества!") пытался рассказать историю о перемирии как своего рода современную версию великого межвоенного пацифистского романа и фильма "На Западном фронте без перемен".

С другой стороны спектра Рождественское перемирие принижалось как "просто … праздничный перерыв в войне, в которой необходимо было победить", и оно в первую очередь основывалось на стремлении похоронить мёртвых. Другая идея, которая выдвигалась, – это то, что участвовавшие в перемирии немецкие солдаты были "хорошими немцами", не представлявшими в целом Германию, основана между тем на том наблюдении, что баварские и саксонские войска, скорее чем прусские, были приверженцами перемирия. Они были с точки зрения культуры предположительно более склонны участвовать в перемирии, чем националистические и милитаристские пруссаки.

Эта интерпретация не объясняет, почему, когда рассматривают Рождественское перемирие, в этом контексте неожиданно саксонцев (и их культуру) следует группировать вместе с баварцами в качестве "хороших" немцев в противоположность к "плохим" пруссакам, когда, как мы видели, саксонцы (и их довоенные традиции) ассоциировались с пруссаками как "плохие" немцы в противоположность к южным немцам в контексте военных злодеяний в августе и сентябре 1914 года. Эта интерпретация игнорирует один простой факт: то, что поведение не германских частей, а британских, французских и бельгийских – это совсем другое дело. Несмотря на шоколад и сигареты, пересекавшие линию фронта в секторе 6-й запасной дивизии в начале декабря, и то, что во время Рождества 1914 года даже произошли некоторые случаи франко-немецкого и бельгийско-немецкого братания, это были исключения, подтверждавшие правило. Братание между британцами и немцами меж тем было широко распространено. Причина этого весьма вероятно состоит в различной мотивации ведения войны и в том месте, которое Рождество занимало в военной культуре британских, французских и бельгийских солдат. Во-первых, Рождество имело более высокое значение в британской военной культуре, чем во французской и бельгийской. Во-вторых, в соответствии с одним из доводов, война была для большинства бельгийцев и некоторых из французов гораздо более конкретной и личной войной, поскольку велась на родной земле при германской оккупации и при терроре населения. Каким бы ни было объяснение в поведении британских, французских и бельгийских солдат, важным моментом здесь является то, что почти все случаи братания во время Рождества происходили между немецкими и британскими солдатами на довольно коротком участке фронта, который удерживали британские экспедиционные силы.