Гитлер станет позже утверждать в Mein Kampf, что среди близкого боя они слышали солдат, поющих то, что станет национальным гимном Германии в 1922 году: "Германия, Германия превыше всего, превыше всего в мире" – песню, что станет вызывать содрогания по всему миру с 1939 до 1945 года. Гитлер заявлял, что "с горящей любовью к родной стране в своих сердцах и с песней на устах наш молодой полк вступил в дело, как будто идя на танцы". Хотя в самом деле имеются некоторые свидетельства того, что немецкие солдаты пели патриотические песни на фронте в начале войны, заявление Гитлера, что они пели "Германия, Германия превыше всего" не заслуживает доверия. Ни в одном описании сражения того времени, ни в брошюре 1915 года о полке Листа, содержащем сообщения о 1-й битве на Ипре, нет упоминания о песне. Даже в двух письмах, что Гитлер написал в декабре и феврале знакомым в Мюнхен, которые в больших подробностях описывают сражение (и в гораздо больших деталях, чем в Mein Kampf), нет упоминаний о песне. Единственное упоминание о солдатах, поющих во время сражения, это повествование Золледера в официальной истории полка. Однако здесь ссылка на "Дозор на Рейне", и утверждается, что солдаты пели песню, чтобы опознать друг друга в хаосе сражения. Подобная практика также использовалась в соседнем полку. Подобным образом, в соответствии с повествованием конца 1915 года, солдаты полка Листа пели "Дозор на Рейне" во время первой церемонии награждения Железным Крестом 8-го ноября 1914 года. Между тем в сообщении о том же самом событии в официальной истории полка от 1932 года песня мутировала в "Германия, Германия превыше всего".

Заявление Гитлера в Mein Kampf и рассказ, появившийся в официальной истории полка 1932 года, в соответствии с которым полные энтузиазма молодые немецкие добровольцы маршировали навстречу пулемётному огню под Лангемарком (немецкое обозначение для 1-й битвы под Ипром) с песней "Германия, Германия превыше всего" на устах, когда их косили британские пулемёты, следует рассматривать как происходящие из послевоенного националистического мифа.

Хорошее настроение среди баварцев длилось недолго. В то время, как они бежали через поле у Гелувелта, ранения и гибель солдат множились. У британского пулемётного взвода, расположившегося внутри ветряной мельницы Гелувелта, случился необыкновенный успех при выкашивании солдат полка Листа, как и у британских солдат, которые из укрытия табачного поля как раз у деревни убивали одного за другим продвигающихся баварских солдат. Однако вследствие острого недостатка пулемётов в британских экспедиционных силах большинство немецких солдат в 1-й битве у Ипра погибло в результате винтовочного огня, факт, который Гитлер предпочёл не отметить. В письме к Эрнсту Хеппу, знакомому из Мюнхена, Гитлер писал, что у него и его товарищей не было защиты от огня британцев: "Поскольку у нас не было прикрытия, нам пришлось просто продолжать давить. Наш капитан вёл нас теперь. Затем вокруг меня начали падать люди. Англичане обратили свои пулемёты на нас. Мы упали на землю и ползком пробирались по канаве". В течение дня солдаты полка будут вовлечены в рукопашные схватки, часто с применением штыков и пользуясь винтовками как дубинами. В письме Гитлера его знакомому в Мюнхен всё это выглядело очень героическим и победным: "Мы пересекли поле с молниеносной скоростью, и после множества кровавых рукопашных схваток мы выбили их множество из их окопов. Многие вышли с поднятыми руками. Те, кто не сдались, были уничтожены. И мы очищали окоп за окопом".

Реальность была менее героической. У баварцев было преимущество от того факта, что у их противников – подразделений из Йоркского полка, 1-й гвардии Coldstream, 1-го Black Watch ("Чёрного Дозора"), 1-й гренадерской гвардии и 2-й горцев Gordon – истощились боеприпасы и энергия после недель сражений. Тем не менее, в рукопашной схватке солдаты полка Листа с их двумя месяцами обучения, отсутствием боевого опыта и хлопчатобумажными шапками всё же не могли быть равными противниками для уставших, но опытных профессиональных британских солдат. Гитлер заявлял, что на 29 октября "мы потеряли почти всех наших офицеров, и наша рота осталась только [неразборчиво] с сержантами". Он также отметил, что был единственным солдатом отделения (Haufen), в котором он сражался, кто пережил тот день. Это было огромным преувеличением. В действительности общее число солдат из 1-й роты Гитлера, убитых 29 октября, было 13 человек – едва более чем отделение. Это означало, что если все солдаты отделения Гитлера, кроме него, погибли в тот день, то все другие отделения роты едва ли потеряли хоть одного солдата, что чрезвычайно невероятно. В любом случае непохоже, что Гитлер выжил из-за своих превосходных способностей сражаться. Он был довольно слабым молодым человеком с ограниченной военной подготовкой, которого отвергли для военной службы власти Австрии из-за его неудовлетворительного физического развития менее, чем за год до начала войны (они в конце концов поймали его после его попытки уклониться от призыва). Так что почти определённо он просто старался остаться живым, зная, когда пригнуться, чем пытаться напасть на какого-либо закалённого в битвах солдата шотландского полка.

В своём письме Гитлер утверждал, что, когда после нескольких часов сражения он и его товарищи нашли командовавшего ими майора – графа Юлиуса фон Цех, бывшего губернатора Германского Того, – "лежащим на земле с разорванной грудью и среди груды тел вокруг него", они "кипели от ярости". Гитлер заявлял, что все они закричали адъютанту Цеха, лейтенанту Бернхарду Пилоти, сыну выдающегося профессора права, который был единственным офицером поблизости: "Лейтенант, веди нас в атаку". … и так мы пошли влево к лесу, поскольку мы, возможно, не смогли бы пройти по дороге. 4 раза мы атаковали только для того, чтобы быть отброшенными". Это был, возможно, пример хвастовства Гитлера и приукрашивания истории через более чем три месяца после события. Свидетельство в день сражения подтверждает, что после нескольких часов сражения с множеством потерь солдаты полка Листа обнаружили, что их нервы не позволяли им сражаться в войне, которую они хотели вести. Их крещение огнём было, несомненно, не таким, какое они наивно представляли себе во время своих учебных маршей в Лехфельде.

У оказавшегося свидетелем смерти своего лучшего друга Ойгена Рота отношение к войне трансформировалось. В то время, как раньше днём он охотно бросался вперёд, теперь Рот просто бросался на землю и ждал окончания сражения. Когда к вечеру граф Бассенхайм приказал своей роте снова пойти вперёд, он был вынужден отдать приказ не менее трёх раз, прежде чем его люди начали двигаться. Более того, во время битвы несколько человек 1-го батальона Гитлера ушли в самоволку и вернулись в полк только через неделю или около того после окончания битвы.

Британские войска, которые пытались противостоять продвижению полка Листа, 29 октября получили незатребованную помощь от других германских подразделений: много людей из полка Листа были убиты "дружеским огнём". Причиной этого было то, что другие германские войска ошибочно приняли солдат RIR 16 за британские войска из-за их серых хлопчатобумажных шапок. Как в 1939 году вспоминал Ганс Рааб из 12-й роты, который в 1918 году попадёт в газовую атаку вместе с Гитлером, "это был первый чёрный день для нас, когда наши вюртембержцы и саксонцы ошибочно приняли нас за английские войска, потому что нас отправили в бой на линию фронта и потому что мы носили шапки ландштурма [т.е. подразделений, состоящих из необученных новобранцев и очень старых резервистов] с серым верхом (именно как полк Листа, когда они пошли в бой). Они по ошибке приняли нас за врага и в нас стреляли сзади, отсюда большое число потерь".

То, что кто-либо из полка Листа выжил в первый день сражения, было следствием недостатков у британцев, которые были их противниками. Временами казалось, что британские войска, сражавшиеся вблизи Гелувелта, и полк Листа соревновались в том, кто более неэффективен и некомпетентен. Британские войска окопались в защитных сооружениях и в окопах, которые не были соединены в деревне и вокруг неё. Фактически не было связи между различными контингентами. Более того, заклинило два пулемёта, предназначавшихся удерживать баварцев на расстоянии, а патроны, выданные британским войскам в Гелувелт, были в большое количество слишком большими и не подходили к их винтовкам. Далее, у артиллерии было только по девять снарядов на орудие. Когда битва уже была в полном разгаре, резервы 1-й гренадёрской стражи, которые располагались рядом с деревней, отправили в тыл для завтрака, так как гренадёрская стража не знала, что происходит.

После первого дня сражения, по завершении которого Гитлер и солдаты его роты вынуждены были отойти "медленно ползком по-пластунски", полк Листа воевал у Гелувелта и соседней деревни ещё три дня. К концу второго дня битвы, который был дождливым и холодным, батальон Гитлера пробился вверх до середины холма к Гелувелту. Однако его батальон был теперь едва ли размером в роту. Его новый командир, капитан Франц Рубенбауэр, напрасно доказывал вечером 30 октября, что солдаты батальона чрезвычайно выдохлись. Продолжение атаки на следующий день, доказывал он, наверняка приведёт к смерти большинства его людей. Мнение Рубенбауэра было проигнорировано, так как прислушаться к нему означало бы признать то, что Германия проиграла гонку к морю и что прорыва к Парижу не будет. Сражение должно было продолжаться, и оно продолжилось.