(начало ноября 1914 – 31 дек. 1914 года)

В дни, предшествовавшие Рождеству 1914 года, на фронт продолжали прибывать подарки. Это означало, что война не закончится к Рождеству, как представляли себе солдаты в начале военных действий в августе. Военные власти Германии всё больше беспокоились о том, как солдаты полка Листа, равно как и их товарищи по всему Западному Фронту, будут реагировать на этот удар по своим ожиданиям и мечтам. Однако вначале казалось, что их беспокойство было необоснованным.

После недель дождливой погоды канун Рождества принёс крепкий морозец, и воздух посвежел. Люди в полку Листа – выжившие в 1-м Ипре и новые пополнения – были возбуждены тем, что они смогут провести Рождество если не со своими родными дома в Баварии, то, по крайней мере, не в окопах, а в бельгийской деревне Мессинес (Мезен) с говорящим по-голландски населением. Находившаяся к югу от Ипра Мессинес лежала наверху низкой гряды, возвышавшейся над позициями, с которых полк противостоял британским и французским войскам с конца 1-го Ипра на исходе ноября. В нескольких сотнях метров от деревни находилась ферма, подходящим образом названная "Вифлеем", в которой в предыдущем месяце находилось командование полка. Гитлер описывал окрестности Мессинес как "частично ровные и частично волнистые, покрытые бесчисленными изгородями и прямыми рядами деревьев".

На протяжении столетий над Мессинес доминировал внушительный средневековый монастырь, который в 1492 году был превращён в приют для сирот и который зарисовал Гитлер в конце 1914 года (см. фото 3). По словам Гитлера "Мессинес – это деревня с 2400 жителей, или, скорее, это была деревня, поскольку теперь от неё не осталось ничего, кроме огромной кучи золы и битого кирпича". Сражение в предшествующие недели и месяцы на самом деле превратило Мессинес и её монастырь в развалины. Отец Норберт подходяще говорил о деревне как о "развалинах Мессинес". Однако в сравнении с окопами Мессинес казалась раем. После того, как их родственный полк, 17-й Баварский Запасной Пехотный полк, сменил их предыдущим днём посреди легкого снегопада, солдаты нашли убежище в подвалах разбомблённых и сожжённых домов. Когда над Мессинес опустилась ночь в канун Рождества, который для немцев является наиболее важным днём их рождественских праздников, три роты собрались в развалинах бывшего монастыря деревни. Здесь они некоторым образом воссоздали волшебство традиционных баварских рождественских празднований, собравшись вокруг празднично украшенной и освещённой рождественской ели. На их рождественском праздновании под их ногами в усыпальнице также присутствовали останки тёщи последнего успешного захватчика страны их противников, Вильгельма Завоевателя. После пения рождественоского гимна "Тихая ночь" и произнесения молитвы о том, чтобы Рождество принесло мир, солдаты RIR 16 в комнате, прилегающей к монастырской аркаде, открыли подарки от компаний, клубов, школ и простых граждан из Мюнхена и при этом распивали баварское пиво, посланное мюнхенскими пивоварнями на фронт. Когда Вайсгербер открыл свой подарок, он очень разволновался: "Каждый свёрток был удачей, - писал он.
– У нас также была рождественская ёлка, и потому настроение было поистине праздничным. У нас здесь также было игристое вино, почти каждый день. Чего ещё можно было желать?" В день Рождества был черёд некоторых из оставшихся рот присоединиться к празднеству.

По общим отзывам Адольф Гитлер весьма критично относился к религии. В отличие от почти всех его товарищей он не пил и не особенно любил получать подарки от друзей и семьи. Он в самом деле давно утратил связь как со своей семьёй, включая свою сестру Паулу, так и с друзьями из своего детства и юности. И всё же нет оснований полагать, что он не присоединился к празднованию Рождества в руинах бывшего монастыря Мессинес.

Гитлер и подобные ему люди приняли ту реальность, что война не закончится так быстро, как предсказывалось. Победы на Восточном фронте, празднуемые с присланным из Мюнхена пивом, помогли поддержать их дух. Всё ещё безоговорочно поддерживавшие войну, они во многих случаях пошли на войну добровольно, были готовы убивать тех, кого принимали за партизан (francs-tireurs), прошли через 1-й Ипр и смирились с неделями грязи и непрекращающихся военных действий до той поры, когда Рождество принесло им временное облегчение. В письмах к своему местному протестантскому пастору в южной баварской деревне Фельдкирхен командир подразделения военной полиции 6-й запасной дивизии Георг Арнет подтвердил плохие условия и тяжёлые сражения, с которыми были вынуждены сталкиваться солдаты дивизии. Однако он поддерживал то, что "наше положение в войне остаётся хорошим", утверждая, что солдаты 6-й дивизии сражались с "истинным пренебрежением к смерти". Он писал своему пастору – у него нет никаких сомнений в том, что победа будет за ними.

Когда Гитлер праздновал Рождество, он уже не был больше простым пехотинцем. Его опыт в качестве бойца и простого пехотинца продлился только на несколько дней дольше, чем у тех, кто погиб в полях и среди оград Гелувелта. Вскоре после вхождения полка Листа в войну, 3 ноября (но действительно задним числом с 1 ноября), в то время, когда полку Листа чрезвычайно не хватало офицеров, сержантов и военнослужащих более высокого ранга – когда буквально все сержанты и унтер-офицеры были повышены для заполнения вакантных должностей (как в случае Альберта Вайсгербера, который стал Offiziersstellvertreter, или унтер-офицером) – Гитлер был повышен в звании до ефрейтора (Gefreiter). В баварской армии это повышение всё ещё было в пределах рядового состава. Это было звание, которое не давало Гитлеру какой-либо власти командовать другими солдатами – как было бы в случае звания капрала или младшего капрала (которое публикации на английском языке неверно стремятся применить к Гитлеру). Другое событие, которое случилось примерно в то же время, изменило войну рядового Гитлера даже в большей степени, событие, без которого жизнь Гитлера и жизнь мира, какой он её сделал, были бы существенно иными. Через одиннадцать дней после прибытия на фронт, 9 ноября, Гитлера сделали посыльным, и он был приписан к полковому штабу. Полное значение этого развития событий, влиявшего на то, как Гитлер станет видеть войну, как он впишется в полк Листа, и, в должное время, как он станет развиваться политически, станет очевидным только гораздо позже.

Люди в штабе полка быстро становились заменой семьи для рядового Гитлера. Он выказывал неизменную и часто отважную лояльность к своим начальникам. В самом деле, когда на последних стадиях 1-го Ипра полк должен был атаковать сильно обороняемый лес в нескольких километрах к северо-западу от Мессинес, Гитлер определённо спас жизнь своего командира. В соответствии с докладом в атаке, которая будет стоить жизни 122 солдатам, Гитлер и его товарищ посыльный Антон Бахман увидели, как новый командир полка Листа, подполковник Филипп Энгельхардт, неосторожно вышел из своего укрытия на краю леса. Энгельхардт немедленно привлёк огонь из окопов. Если верить докладу от 1932 года Георга Айхельсдорфера, бывшего полкового адъютанта, Гитлер и Бахман эффектно бросились вперёд, прикрывая Энгельхардта и уводя его обратно в безопасное место. Суть этой истории подтверждается сообщением о том же событии, опубликованным в конце 1915 года в памятной брошюре, прославляющей военную службу полка Листа до того времени. Отличия между сообщением 1915 года, написанным в то время, когда Гитлер был никем, и сообщением, опубликованным за год до прихода Гитлера к власти, однако столь же интересны, как и схожести. Сообщение 1915 года описывает четверых посыльных, а не только Гитлера и Бахмана, выступивших вперёд защитить Энгельхардта. В этом сообщении сам Энгельхардт не находится под огнём, но посыльные беспокоятся, что тяжёлый огонь сражения может приблизиться к нему. Интересно то, что героем доклада 1915 года является не Гитлер, а Бахман, которому ставится в заслугу то, что он прополз 30 или 40 метров из окопов и затем протащил раненого солдата полка Листа под огнём огня французов в безопасное место.

17 ноября, спустя два дня после предположительного спасения Гитлером жизни его командира, Гитлер и Энгельхардт только чудом избежали смерти, когда в их полковой боевой пост – простую самодельную хижину – попал снаряд. Как сообщают, Гитлер покинул хижину лишь за пять минут до попадания снаряда. Он описывал инцидент как "самый скверный момент в моей жизни". Солдаты, которые всё ещё были с Энгельхардтом, были менее удачливы. Семеро из них были убиты. Сам Энгельхардт был ранен в руку и в ноги шрапнелью, перебившей главную артерию в его ноге. Он полагал, что умрёт, но выжил, чтобы рассказать эту историю. В самом деле, истории, которые он станет рассказывать в межвоенные годы о службе Гитлера во время войны, которого он видел лишь в течение семи дней во всей войне, помогут в основании "мифа о Гитлере" и подавлении голосов многих критиков Гитлера.

Когда Гитлер и Вайсгербер сидели под рождественской ёлкой в Мессинес, они были среди нескольких солдат полка Листа, которые уже были награждены легендарным Железным Крестом 2-й степени, второй по значимости из высших военных наград для людей их ранга. Все четверо посыльных, которые выступили вперёд предупредить Энгельхардта об опасности, с которой он столкнулся в середине ноября, были среди шестидесяти из полка Листа, получивших Железный Крест 2-го декабря по рекомендации полкового адъютанта Георга Айхельдорфера. Гитлер записал на следующий день: "Вчера, 2 декабря, я наконец получил Железный Крест. Это был самый счастливый день моей жизни".