В другом письме в тот же день рядовой Гитлер написал: "Наши ежедневные потери часто довольно серьёзные, несмотря на наше положение обороняющихся. Напряжение огромное". Гитлер, который должен был перемещаться между расположениями полковых штаб-квартир в Мессинес и в Комине, отмечал спустя несколько дней: "Что самое ужасное – это когда орудия начинают стрелять ночью по всему фронту. Сначала вдалеке, затем всё ближе и ближе, и постепенно к обстрелу присоединяется огонь винтовок. Спустя полчаса всё это начинает затихать, за исключением бесчисленных сигнальных ракет в небе. А дальше к западу мы можем видеть лучи больших прожекторов и слышать постоянный рёв тяжелых морских орудий". Гитлер рассказывал Поппу, что "из-за постоянного дождя (у нас не было зимы), близости моря и небольшой высоты над уровнем моря луга и поля выглядят как бездонные болота, а дороги при этом покрыты грязью по колено". В одном случае, когда отец Норберт должен был ехать верхом из Комине в Мессинес, лошадь время от времени проваливалась по брюхо в воду и грязь. Почти постоянный дождь превратил солдат RIR 16 в "шагающих глиняных чудовищ", как позже будет вспоминать Золледер.

5 февраля Гитлер писал знакомому в Мюнхене Эрнсту Хеппу: "Я сейчас очень нервничаю. День за днём мы находимся под сильным артиллерийским огнём с 8 часов утра до 5 часов пополудни, и это способно разрушить даже самые крепкие нервы". Как писал своему протестантскому пастору Георг Арнет, командир военной полиции 6-й запасной дивизии: "Сражение бушует здесь днём и ночью. Каждый метр земли должен быть завоёван. Ужасная война, вероятно, продлится ещё долго, и многие из наших смелых людей должны будут погибнуть". Малые налёты, постоянный артиллерийский огонь и снайперский огонь продолжались на протяжении зимы 1914-1915 гг. Лишь за четырёхдневный период в январе британские части выпустили примерно 8000 снарядов на участке фронта, занятом 6-й дивизией. Артиллерийский огонь разрушил полковую штаб-квартиру в Мессинес. Однако это вовсе не было единственной опасностью, которую должны были выдерживать солдаты 16-го полка, каждый из которых охранял двухметровую полосу окопов. Например, тела солдат кишели вшами. К февралю стала расти заболеваемость. В самом деле, тиф вскоре доказал, что он худший враг, чем вражеские снайперы и артиллерия, как заключил Густав Сканцони фон Лихтенфельс, командир 6-й дивизии: "Если принять во внимание, что все солдаты, страдающие от тифа, вероятно, будут выведены из действия на всё оставшееся время войны, то тогда наши потери в течение этого тихого времени от болезней выше, чем от вражеского оружия". Сходным образом, как узнали офицеры полка Листа из дневника, найденного на теле мёртвого британского солдата, больше британских войск были выведены из строя обморожениями и натёртыми ногами, чем баварским огнём.

Пейзаж по обеим сторонам фронта выглядел теперь прекрасным только во время безоблачных ночей, когда серебристый свет луны создавал мерцающие отражения на море грязи и воды. Остальное время он выглядел безжизненным, унылым и убогим. Воду по колено в окопах и укрытиях ненавидели все, кроме откладывавших в неё свои яйца насекомых. К марту полк вынужден был сражаться с нашествием мух.

Несмотря на эти трудности, рядовой Гитлер оставался непреклонным в своей поддержке войны: "Но ничто на свете не сможет сдвинуть нас отсюда, - писал он Йозефу Поппу.
– Здесь мы будем держаться до тех пор, пока Гинденбург не сломит сопротивление России. Тогда придёт день возмездия!" Из писем Гитлера проглядывает человек, почтительно относящийся к власти и одобряющий принципы мести.

Гитлер возлагал свои надежды на прибытие новых призывников. Они должны были пополнить его полк, который в начале 1915 года имел 1794 человека, а не 3000, как должно было быть, и, таким образом, был серьёзно недоукомплектован:

В нескольких километрах от нас в тылу полно свежих молодых баварцев. В каждом бельгийском местечке теперь молодые германские войска. Их всё ещё балуют и обучают. Я не знаю, как долго ещё, но затем должно начаться веселье. Что же до наших старых добровольцев, то они немного подавлены сейчас. Постоянное сражение привело к очень многим жертвам, а ещё тут холодно и мокро.

Гитлер теперь начал думать о новом лучшем мире. Как он написал Хеппу, лучший мир для него такой мир, в котором Германия победно закончила войну и, что более важно, мир с менее космополитичной Германией:

Я часто думаю о Мюнхене, и у каждого из нас только одно желание: что он вскоре получит шанс расквитаться с этой командой [mit der Bande – "с этой бандой", т.е. с британцами], напасть на них неважно какой ценой, и что те из нас, кто будет достаточно удачлив, чтобы вернуться в отечество, найдут его более чистым местом, менее изобилующим иностранным влиянием, так что ежедневные жертвы и страдания сотен тысяч наших людей и потоки крови, текущие здесь день за днём против интернационального мира, не только помогут сокрушить внешних врагов Германии, но и что наш внутренний интернационализм также будет разрушен. Это будет гораздо более ценно, чем приобретение территорий.

Письмо Гитлера столь важно, потому что оно обеспечивает нас наиболее ясным заявлением военного времени о его идеологии, какое у нас есть. В отличие от всех его послевоенных заявлений или утверждений людей, с которыми он встретился во время войны, это единственное из известных нам писем, несомненно представляющее его политическое мышление времени войны. Или, следует сказать, его мышление в начале войны. Желание Гитлера вернуться к чистой, менее космополитической Германии было выражено языком, который был обычным среди радикальных правых как в Германском Рейхе, так и в немецких землях империи Габсбургов. Значение письма в том, что в нём он равняется на политическую периферию немецкой политики. Это также может быть прочтено как язвительная критика тех его товарищей по оружию в полку Листа, которые всего лишь несколькими неделями ранее братались с британскими солдатами.

***

События в 1915 году покажут, станет ли большинство людей полка Листа, подобно Гитлеру, направлять свой военный опыт до настоящего времени в постоянную и безоговорочную поддержку войны. Более важно то, что события в 1915 году покажут, станут ли они поддерживать войну по тем же причинам, что и Гитлер. Другими словами, наступающие месяцы покажут, станут ли солдаты 16-го полка, подобно Гитлеру, видеть своей целью менее интернациональную и космополитичную Германию – вкратце, станут ли они в своих политических стремлениях более подобны Гитлеру, или же они станут направлять свой опыт войны в других направлениях. Наконец, события в 1915 году покажут, насколько типична была военная служба Гитлера для полка в целом и что фронтовики думали о нём.

Пополнения, на которые Гитлер возлагал все свои надежды и которые продолжали прибывать в первые несколько месяцев года, на самом деле были очень плохо обучены и, по словам офицера, который вёл военный дневник 12-й запасной пехотной бригады, всё ещё не могли даже правильно стрелять ко времени прибытия в Бельгию и Францию. Тем не менее многие из новых молодых призывников компенсировали свой недостаток обучения, по крайней мере, пока они не прошли через своё боевое крещение, воинствующим рвением проявить себя на линии фронта. "Молодое пополнение войск представляется нетерпеливым, поскольку они всё время должны заниматься учениями и им всё ещё не разрешают отправиться в окопы", - наблюдал отец Норберт в начале марта. По крайней мере некоторые из них, несомненно, проявляли такое отношение к войне, которое было характерно для Николауса Денка, 28-летнего сына фермера в 1-й роте. Умирая 5-го марта от ран, полученным им в предыдущую ночь, он шептал: "Германия должна одержать победу, Германия победит, Германия побеждает!" - как записал полковой врач Макс Риэль в своём дневнике.