Обращение с Гутманом ветеранов его полка среди стражников тюрьмы во время его заключения в 1937 году таким образом подрывает ту идею, что Гутмана ненавидели все в полку, что 16-й полк был глубоко, экзистенциально и всеобще антисемитским объединением братьев и что Гитлер наслаждался почти всеобщей поддержкой во второй половине 1930-х.

Мы не знаем определённо, почему Гутмана отпустили в сентябре 1937 года. Тем не менее, мы знаем, что один из друзей Гутмана по полку Листа, Матиас Майрхофер – католический служащий банка из Нижней Баварии, в 1918 году бывший офицером, отвечавшим за посыльных 16-го полка и которого Гутман описал как "бесстрашного друга" – отправился повидаться с Фрицем Видеманом, адъютантом Гитлера, чтобы попросить его помочь вызволить Гутмана из тюрьмы. Гутман позже напишет, что "Видеман попросил его не говорить, а кратко написать то, что он хочет сказать, потому что в стенах его кабинета были спрятаны микрофоны". Майрхофер, офицер, который в 1918 году был ответственен за Гитлера, таким образом, выбрал сторону противников Гитлера, а не посыльного-ставшего-диктатором. Между тем роль Видемана, которую он сыграл в освобождении Гутмана из тюрьмы, может сначала показаться очень странной, но мотивация адъютанта Гитлера прояснится только действиями Видемана во время Второй мировой войны.

Поведение католического тюремного стражника, который помог Гутману, было необычным только своей храбростью в активной помощи еврею, ставшему целью нацистов. Лежавшее в основе политическое мировоззрение – отсутствие расового антисемитизма и нацистской идеологии – всё ещё преобладало в католических регионах призыва полка Листа. В католических регионах Баварии общинные отношения между евреями и неевреями оставались гораздо более стабильными после 1933 года, чем в протестантских регионах. Например, за несколькими исключениями население Ихенхаузена игнорировало призывы нацистов к антиеврейским бойкотам в первые несколько лет Третьего Рейха. Более того, многие фермеры по всей Баварии неохотно прекращали бизнес с еврейскими торговцами скотом. Фермеры не действовали таким образом, потому что жили в католическо-еврейской утопии. Напротив, многие из них не были свободны от традиционного католического антисемитизма, но их поведение часто побуждалось экономическими соображениями, поскольку еврейские торговцы как правило предлагали им лучшие условия, чем сельскохозяйственные кооперативы, и это перевешивало любые иные соображения. Другими словами, в то время, как где-то в других местах экономический кризис, последовавший за крахом на Уолл Стрит, впечатляюще увеличил поддержку Гитлера, экономические интересы многих фермеров, равно как и их католицизм, активно удерживали католическое сельское население в стороне от национал-социализма.

К 1937 году у гестапо всё ещё не получилось остановить фермеров Нёрдлингена и Ихенхаузена продолжать делать бизнес с еврейскими торговцами скотом, в числе которых был Натан Виншбахер из Ихенхаузена, служивший в одной из пулемётных частей 16-го полка. Более того, в 1935 году несколько объявлений, установленных на улицах в Меммингене, бывшем домом для троих солдат-евреев из полка Листа, были тайно изменены с 'Juden sind hier unerwunscht' ("Евреи здесь нежелательны") на 'Juden hier erwunscht' ("Евреи здесь желательны"). В тот же год знак "Евреи здесь нежелательны" был тайно удалён во франконском городе Форххайм, где жил ещё один ветеран полка Листа. Подобный инцидент был отмечен в Ихенхаузене. На следующий год нацистские власти жаловались, что торговля между евреями и неевреями в Форххайме вовсе не умирает, а в действительности находится на подъёме.

Следует подчеркнуть, что провал нацистов в осуществлении серьёзного посягательства на католическое население Баварии был вызван менее экономическими проблемами, чем относительным отсутствием расового антисемитизма в католических регионах Баварии, о чём нацистские власти раз за разом жаловались после 1933 года. Антиеврейская политика в ключевом призывном регионе полка Листа была в основном в очень большой степени нисходящим, чем идущим снизу явлением.

Во многих случаях нацистские власти во внутренних меморандумах выражали свою озабоченность в том, что в католических регионах Баварии и местное население, и католическая церковь были слишком филосемитскими. Одной из таких жалоб было то, что "сообщения о сотрудничестве между католическими кругами и евреями докладываются раз за разом, особенно из Мюнхена". В другой говорилось, что многие католические священники говорили своей пастве, что евреи были "богоизбранным народом" и призывали их продолжать покупать в еврейских магазинах. Более того, мюнхенский кардинал Фаульхабер использовал проповедь в конце 1933 года, чтобы указать то, что Иисус был евреем. В соответствии с докладом весной 1937 года евреев "массово поддерживает сельское население [католических регионов Баварии], которое отрицательно относится к национал-социализму. В августе 1937 года гестапо горько жаловалось, что католическое сельское население Баварии всё ещё полностью невосприимчиво к нацистскому расизму и идеологии. Оно заключало, что "особенно в регионах, в которых политический католицизм ещё оказывает своё влияние, фермеры настолько заражены учением воинствующего политического католицизма, что они глухи ко всем дискуссиям по расовым проблемам. Более того, этот факт показывает, что большинство фермеров полностью невосприимчиво к идеологическим учениям национал-социализма".

***

Вечером 9 ноября 1938 года, частично от чувства разочарования в связи с неудачей повлиять на серьёзный подъём народной поддержки для нацистской расовой идеологии, нацисты развязали погром, который в эту ночь – вскоре ставшую известной под названием "Хрустальной ночи" или "Ночи разбитых витрин" – и на следующий день принёс наихудшее за сотни лет антиеврейское насилие в Германии.

Предупреждённый за несколько минут до прибытия нацистов в его квартиру в "Хрустальную ночь", Гутман смог убежать со своей молодой семьёй. Сначала их укрыли монахини в католическом госпитале, а затем родственники. Большинству евреев Германии повезло меньше. Например, в Мюнхене нацисты ворвались в квартиру еврейского доктора, ветерана 16-го полка, обыскали её и ограбили. Kristallnacht в большой степени стимулировалась также чувством разочарования среди нацистских лидеров от того, что несмотря на все антиеврейские меры в предыдущие годы, подавляющее большинство евреев осталось в Германии, и тем, что по национал-социалистических стандартам население Германии до сих пор действовало недостаточно антисемитским образом. Это было особенно верно для мест, подобных Ихенхаузену.

Поскольку отношения в маленьком швабском городе продолжали оставаться довольно хорошими до 1938 года, то 10 ноября в родной город Леви Эрлангера и Натана Виншбахера были посланы эсэсовцы и члены гитлерюгенда из соседних городов. Вместе с местными коллаборационистами они разбросали мусор внутри синагоги, осквернили еврейское кладбище и выбросили книги еврейского учителя Ихенхаузена в местную реку. Мальчики, которым было сказано кричать "Сегодня мы выступаем против евреев" во время погрома, преследовали еврейских стариков – среди них Леви Эрлангера – на улицах города и при этом плевали в них. В тот день двадцать евреев забрали в концентрационный лагерь Дахау. Тем не менее, подавляющее большинство нееврейского населения Ихенхаузена не присоединилось к погрому. Евреи и многие неевреи одинаково плакали, наблюдая, как погром кладёт конец сотням лет мирного сосуществования евреев и христиан в Ихенхаузене. Тем временем нацистский правитель района был возмущён поведением нееврейского населения Ихенхаузена. Он заявил: "Я вынужден признать, что часть населения Ихенхаузена жалеет "бедных" евреев или даже встаёт на их сторону". После Kristallnacht Служба Безопасности СС (Sicherheitsdienst = SD) пришла к заключению, что антиеврейские погромы 9 и 10 ноября неожиданно привели к обратным результатам, поскольку население Баварии было более склонно верить иностранным радиостанциям и католической церкви, чем нацистским радиостанциям и нацистской пропаганде в целом, и было в результате Kristallnacht "почти в оппозиции" к нацизму. Большинство населения, заключало SD, не имело "какого-либо понятия" о еврейском вопросе.

По крайней мере, в одном отношении Kristallnacht сработала с точки зрения ефрейтора Гитлера. В то время, как в начале 1938 года СС жаловалось, что в предыдущие годы в Баварии "эмиграция практически замерла", евреи наконец покидали Германию толпами, что на протяжении 1930-х Гитлер рассматривал как "окончательное решение еврейского вопроса".

Хотя Артур Вехслер, ортодоксальный еврей из Мюнхена и бывший штабной сержант из 1-й роты, эмигрировал в Британию уже в 1933 году, большинство немецких евреев думали, что они смогут переждать режим ефрейтора Гитлера. Как позже заявил Вехслер, он тоже не представлял, что вожди Третьего Рейха будут пытаться истребить евреев Европы. В то время, как к концу 1937 года примерно 70 процентов евреев Германии всё ещё оставались в стране их рождения, то к моменту начала Второй мировой войны эмигрировали их эмигрировало от 50 до 60 процентов – эти цифры хорошо соответствуют общинам, в которых жили еврейские ветераны 16-го полка. Вкратце, поскольку после пяти лет жизни в Третьем Рейхе всё ещё не укоренилось масштабное массовое национал-социалистическое движение, нацеленное на вытеснение евреев из Германии, гитлеровский режим вынужден был повернуть контролируемую сверху демонстрацию насилия и запугивания в направлении антисемитского крестового похода ефрейтора Гитлера.

Среди эмигрантов, которые покинули Германию в результате нового, идущего сверху антисемитизма, был Юстин Фляйшман, который до того продолжал жить в своей квартире в западной части центра Мюнхена. Решив в 1939 году, что его жизнь в Германии потеряла смысл, он вместе со своей семьёй переехал в Америку, где в конце концов поселился в Питтсбурге. Подобным образом летом 1939 года Александр Вормсер и Эрнст Диспекер, оба награждённые Железным Крестом, решили, что в стране, которая некогда их наградила, для них больше не было места. Вормсер отплыл в Америку, прибыв в Нью-Йорк 17 августа 1939 года. Бывший еврейский военный доброволец из 16-го полка в конечном счёте поселился в Буффало в северной части штата Нью-Йорк, в то время как Диспекер, бывший в полку Листа офицером, нашёл новый дом в городе Нью-Йорк на Манхэттене. Позже в тот год Лео Сихель, стоматолог, служивший в 9-й роте, также эмигрировал в США, а Гуго Нойман, ветеран из той же роты, живший в Мюнхене, эмигрировал в Испанию. Кроме того, Георг Ден, офицер и археолог, близкий к Альберту Вайсгерберу и бывший одним из авторов официальной истории полка и который, как и Гитлер, заслужил Железный Крест 1-й степени во время войны, эмигрировал в Южную Америку. В Кито он стал очень активным в местном лютеранском приходе. Причина эмиграции друга Вайсгербера остаётся неясной. Тем не менее Фриц Видеман, который очень хорошо знал его, описывал его как еврея, и предполагает, что один из родителей Дена или оба они были евреями и потому похоже, что Ден покинул страну от расового преследования.