И тут случилось. Но я не обольщалась. Каждое из писем, скорее всего, имело вредоносное содержание: попытки уколоть обидными словами или даже проклясть. Благо можно было отследить отправителей, и я уже представляла, что сделаю с шутниками, когда Марк Лис отложил учебник, ворчливо заявляя:

– Не злитесь так, гера Эффит, это же просто традиция.

– С чего ты взял, что я злюсь? – спросила, глянув на него.

– У вас такой вид, будто вот-вот начнется смертный бой. – Марк цыкнул, покачал головой, а потом добавил неожиданное: – Одна из открыток – моя. Признался вам в том, что вы лучший куратор. Не зря же вы меня любимчиком назначили с первых дней обучения. У нас особая связь. Химия. Искра! Разве я мог о таком молчать? Нет.

Я нервно усмехнулась:

– А ты бесстрашный, Лис.

– Судя по количеству признаний, у меня есть не менее смелые конкуренты, – заулыбался он. – Скажете, кто там? Чтоб мне знать, с кем бороться за ваше хорошее отношение.

– Перебьешься, – ответила я, принявшись проверять конверты на магическое воздействие.

– Ну, со вторым конкурентом тайны особо нет, – заметил Александр, сидящий прямо передо мной. – Он подписался. И почтальоны точно видели его имя.

– Как это? – нахмурилась я.

Все встало на свои места, стоило перевернуть конверт. Сзади было написано: от Конрада Экхана.

– Тоже не скрывает симпатии, – заметил Лис.

Я взглянула на него, и Марк моментально спрятал улыбку. Но было поздно.

– Выходи к доске, любимчик, – потребовала я, убирая письма в сумку. – Хочу слышать твой голос. Поговорим по трем пройденным ранее темам…

После моей группы было еще четыре урока. И на каждом мне чудились ехидные усмешки и перешептывания. Словно все уже знали про пассаж Экхана.

Ситуация мне не нравилась, но я не понимала, как с ней бороться.

– Как доказать студентам мое безразличие к преподавателю, посмевшему прислать письмо-признание? – спрашивала я у Ланса, запершись в каморке. И тут же сама отвечала: – Уж точно не кричать об этом. Я буду максимально равнодушной. А потом доберусь до Экхана и втолкую ему, что так не делается. Да, пришло время нам поговорить.

Рабочий день выдался тяжелым. Но я понятия не имела, что вечер будет еще хуже. Мое терпение рухнуло, стоило покинуть здание академии и пройти к одному из плацев для занятий боевой подготовкой. Там, у трибун, стоял Экхан. В окружении трех студенток, чирикающих что-то о возможности пересдачи зачета. Одна уточняла, получил ли он ее послание. Конрад улыбался им и качал головой. Девушки напирали, молитвенно складывали ладошки, заглядывали ему в глаза и просили не поступать с ними так жестоко.

Я закипала, не понимая, что со мной происходит. И тут пришел ответ, откуда не ждали.

– Ревнуешь? – спросил Налсур, подкравшись сзади.

Я резко обернулась и хмуро уставилась на декана факультета некромантии.

– Что ты здесь делаешь? – спросила его недовольно.

– Гуляю, – ответил он. – А ты?

– Иду домой, – сказала, слегка пожав плечами.

– По другой тропинке было бы ближе, – заметил Налсур, кивая вправо: туда, где я обычно ходила.

– Я не ищу легких путей, – буркнула, злясь теперь еще и на этого гада за его попытки меня задеть.

– Вижу, – усмехнулся он. – Наверное, именно этим ты и привлекаешь боевиков. Сначала их декана, потом лучшего преподавателя. Сводишь с ума самых брутальных мужчин академии, Лиара.

– Все сказал? – спросила я, раздражаясь.

Налсур покачал головой, продолжая:

– Знал бы твой дядя, чем ты здесь занимаешься. К слову о Нильсе: он, связывался со мной сегодня.

– Зачем? – похолодела я.

– Просил разорвать контракт с тобой. А в ответ предложил стать моим должником. Представляешь, как дядя дорожит властью над любимой племянницей?

– И что ты? – спросила я, замирая, как кролик перед удавом.

Если Налсур согласился, то мне предстояло собрать вещи и вернуться в услужение обозленного Нильса Эффита.

– Я сказал, что подумаю, – ответил Налсур, снисходительно глядя на меня.

И впервые за долгое время нашего знакомства я почувствовала к этому человеку настоящую жгучую неприязнь. А еще ощутила свою слабость. Такое бывало, когда начинала кому-то верить. а потом вера непременно разбивалась вдребезги.

– Хочешь напомнить, как много для меня делаешь? – спросила я, усмехнувшись.

– Освежить память, – кивнул он, даже не собираясь скрывать собственных мотивов.

Я была во власти Налсура Ардо. И от его решения зависело, что со мной будет дальше. Вернусь ли я в должницы дяди или стану пресмыкаться перед деканом академии ради свободы? Выбор мне не нравился. Налсур и раньше не скрывал, что он – не добряк, но старался показать, что находится на моей стороне. Или мне так казалось.

Сегодня его позиция приняла форму шантажа. А я никогда не любила давление извне. Ненавидела подобное.