Где-то со стороны послышался звонкий смех студенток-должниц, вьющихся вокруг Экхана. И решение о том, что делать дальше, пришло естественно, само собой.

“Пропадите вы все пропадом!” – подумала я, делая шаг вперед.

Обняла обалдевшего Налсура за шею, потянула к себе и… поцеловала. Никакой страсти. Никакого трепета. Но и не совсем халтура. Я старалась выглядеть максимально убедительной. Влюбленной.

Налсур терпел.

Он не вырывался, не сопротивлялся, но и не отвечал взаимностью. Я будто целовала камень. А когда закончила и посмотрела в почерневшие от тьмы глаза, Налсур вкрадчиво попросил:

– Никогда так больше не делай. Накажу. Будешь страдать.

– Ненавижу угрозы, – ответила я не менее едко. – Почти все, кто забывал об этом, жалели. И ты пожалеешь, если продолжишь в том же духе.

Мы схлестнулись взглядами.

И, клянусь, еще час назад я бы отступила под его тьмой. Прогнулась, не устояв. Но не теперь. Внутренняя ярость дала силу и прогнала страх. Наверное, Налсур это понял. Медленно кивнул и проговорил уже гораздо спокойней:

– Я ответил твоему дяде, что, к сожалению, контракт разорвать невозможно. И ты в моей ловушке. Так что должна отработать весь учебный год, как положено.

– Спасибо, – сказала я без намека на настоящую благодарность. – Тогда постараюсь злиться на тебя чуть меньше. Хотя осадок остался.

– Говоришь и смотришь так, словно я пытался тебя убить, – вздохнул Налсур. – На самом деле мы всего лишь поговорили. И я все еще на твоей стороне. Как всегда.

– Ты показал мне длину моего поводка, – покачала головой я. – Как сторожевой собаке, забывшей, что она здесь по воле хозяина. Зря. Я и раньше знала об этой власти, но считала тебя другом. Сейчас у меня открылись глаза. Ты на своей собственной стороне, Налсур. Удивительно умелый манипулятор. Мое восхищение.

– С тобой иначе нельзя, – пожал плечами он. – Когда тебе слишком хорошо, ты ждешь подвоха и подозреваешь всех подряд. Не говори, что доверяла мне и вдруг перестала. Я все равно не поверю. Благодарить за отравленную жизнь стоит лишь твоего дядю, это он превратил хорошую девочку в дикобраза, чуть что стреляющего иглами даже по своим. Я прекрасно понимаю, что у тебя может быть масса претензий к моим методам. Но надеюсь, что однажды ты скажешь слова благодарности. Знаешь такие?

Я покачала головой:

– Нет. Но знаю другие, – ответила я, и тут же озвучила их, заставив Налсура поморщиться.

– Вот и поговорили, – подытожил он.

А я, развернувшись, быстро пошла домой.

– Ты всегда убегаешь, когда понимаешь что я прав! – крикнул вслед Налсур.

И земля едва не ушла у меня из-под ног. Вспомнились события семилетней давности. И те же слова в мой адрес. Дежавю накрыло с головой.

Я остановилась, посмотрела в сторону плаца. Ни Конрада, ни девиц уже не было. Они ушли. Все. И Экхан абсолютно точно видел наш с Налсуром поцелуй. Как я и планировала. Хотела убить двух зайцев. С одной стороны, отомстить декану некромантов: о нас непременно донесут Ниле, и он будет переживать по этому поводу. С другой стороны, мне важно было показать всем, как безразличен Экхан. В том числе, ему самому.

И я это сделала.

Гениальная идея. Восхитительная. И должна была испытать удовлетворение.

Но брела домой, с трудом переставляя ноги, чувствуя себя жалкой и обманутой. Причем чутье подсказывало, что обманула себя я сама.

Дома ждала разрушительная тишина, в которой ничто не могло сбить с размышлений о случившемся. Мои мысли снова и снова вращались вокруг Экхана с Налсуром. Отношение и чувства к этим мужчинам были очень разными, но, как ни странно, оба не давали покоя.

В итоге я открыла сумочку и вынула письма. Три штуки.

Первое было от Марка. Он признавался в том, что я его любимый преподаватель и обещал вести себя на моих предметах очень плохо, чтобы всегда выделяться среди остальной серой толпы. Быть для меня особенным.

Второе письмо пришло от Миртона Эшера. “Вы – лучший преподаватель во всей академии, – написал парень в послании, – и я многим вам обязан. Поэтому именно сегодня, в такой хороший день, даю вам клятву долга!” Дальше шли руны на старом языке, а потом подпись Эшера.

Как только я дочитала, письмо осыпалось темными каплями, тая на лету. В воздухе на несколько секунд появилась руна долга, закрепляя за мной право требования к одному глупому студенту.

– Вот дурачина! – поразилась я. – Какой же недалекий этот Эшер! Кто разбрасывается клятвами вот так?! Боги! И что с ним будет, когда он выпустится? Будет раздавать клятвы за каждое доброе дело?!

Вспылив, схватилась за голову и, глубоко вдыхая, принялась массировать виски. Настроение тащило меня все глубже в Бездну. Хотелось кричать, рвать и обвинять всех на свете. Но в доме была только я. Я и эти жуткие письма, последнее из которых еще предстояло открыть. Или выбросить? Сжечь, и прекратить думать об этом! Никаких проблем…