В комнате на мгновение воцарилась тишина, пока я проглотила несколько язвительных комментариев. — Его семья убила Марко — твоего собственного сына. Как ты можешь даже произносить его имя?

Моему старшему брату было всего одиннадцать лет, когда его жестоко застрелили. Я не знала, что его смерть спровоцировала войну, только то, что она изменила все. В течение двух долгих лет все пять семей вели смертельную войну друг против друга. Лишь после того, как в результате истощения было заключено неохотное перемирие, кровопролитию был положен конец. Комиссия была восстановлена, чтобы помочь нью-йоркским и чикагским организациям работать вместе. Теперь семьи не жаждали крови, но и не были близки.

— Нельзя винить всех мужчин, когда-либо входивших в эту семью, за действия нескольких. Маттео в то время был не более чем ребенком.

— Разве это не Галло, который всего несколько недель назад помог похитить Алессию? — Мой вопрос был риторическим. Мы оба знали, кто несет ответственность, поэтому меня ошеломило, как мой отец мог даже подумать о дружбе с ними.

— У них были веские основания требовать кровь за кровь после убийства Джино Вентури. Именно Маттео мы должны благодарить за то, что Алессия вернулась домой живой. Они были замешаны, но не полностью виноваты.

— Ха! — рявкнула я с бездушным смехом. — Благодарить его? Это же смешно.

— Хватит! — крикнул мой отец, хлопнув рукой по своему большому письменному столу. — Ненависть закончилась. Эта глава в нашей жизни закрыта. Пришло время всем нам двигаться дальше — понятно ли это?

Я сидела так неподвижно, что даже биение моего сердца замедлилось.

Мой отец был не из тех, кто повышает голос. Да ему и не нужно было. Его присутствия и манеры поведения обычно было достаточно, чтобы привлечь внимание и уважение в любой компании. Он зашел слишком далеко, и, как всегда, это была моя вина.

Ледяная вода залила мой пылающий гнев, когда он продолжил.

— Ты можешь обвинять Галло в том, что случилось с Алессией, но ты обманываешь только себя. Есть два человека, которые несут ответственность — Сэл за его предательство, и я за то, что не выполнил свою работу и не разглядел его фасад. Если тебе нужно кого-то обвинить, то направь свой гнев сюда, потому что именно там ему самое место. — При последних словах он ударил рукой по сердцу. — Я не хочу смотреть, как другие члены моей семьи — кровные или нет — становятся жертвами из-за моего пренебрежения. Я должен это исправить, и для этого мне нужна твоя помощь.

Игра, сет, матч.

Отец побеждает.

Стоит ли удивляться, что он был боссом мафии, а я — не более чем одной из маленьких помощниц Санты? Несколькими простыми словами он не только поставил меня на место, но и заставил чувствовать себя виноватой за то, что я с ним спорила. Он был олицетворением чести и верности, в то время как я была непоправимо испорчена, как блестящее красное яблоко, гниющее изнутри.

Мне хотелось рвать на себе волосы и кричать на себя за то, что я всегда была такой сволочью. Вместо этого я прочистила горло, опустив глаза на свой маникюр. — Чем я могу помочь? — Я не собиралась присоединяться к группе поддержки семьи Галло, но я могла успокоиться и послушать, что скажет папа.

Его поза смягчилась, напомнив мне о надувных украшениях во дворах, когда компрессор выключается, и все, что остается, это лужа ткани. Его работа была нелегкой, а последние недели были особенно сложными. Меньше всего ему нужна была наглая дочь, усложняющая его жизнь.

Не то чтобы я хотела быть сложной. Когда я не была осторожна, эмоции брали контроль над моим разумом и отбрасывали логику.

Что самое ироничное? Большинство людей считали, что я лишена эмоций. Я жестко сдерживала свои эмоции, чтобы избежать полного уничтожения рационального мышления. Из-за этого я казалась холодной, хотя на самом деле внутри меня постоянно бушевала буря эмоций, стремящихся вырваться на свободу.

— Я много думал об этом. Есть способы помочь скрепить наши семьи вместе, например, праздничные собрания, но ничто не сравнится с таким влиянием... как брак. — Он позволил этому слову витать в воздухе, как нежному перышку, опускающемуся на землю.

Для человека, который обычно реагирует на все на эмоциональном уровне, даже если только внутренне, эти дьявольские голоса в моей голове были удивительно тихими.

Брак.

Он хотел выдать замуж кого-то из семьи Лучиано за семью Галло. Как бы я не прокручивала слово в голове, я не могла представить себе это, как одно из тех трехмерных изображений, для просмотра которых нужно скосить глаза. Мой мысленный взор щурился и всматривался, но ничего не складывалось. Было лишь полотно бессмысленных геометрических узоров.

Я всю жизнь ненавидела Галло.

Теперь мой отец хотел, чтобы мы стали семьей?

Он объяснил мне, почему, но как он мог ожидать, что это произойдет? Евреи и палестинцы не просто проснулись в один прекрасный день и решили поужинать вместе. Конечно, наша плохая история не такая далекая, но она была не менее враждебной.

— Ты уже говорил об этом с Де Лукой? — спросила я, не найдя лучшего вопроса. Я не была уверена, была ли я в тупике или в шоке, но в любом случае мой мозг был бескрайним небом без единого облачка.