— Да, и он согласен. На самом деле, он предлагает себя в качестве жениха.

— Значит, это означает, что женщина из семьи Лучиано станет его женой?

— Именно это и означает. Я думаю, важно, чтобы невеста Маттео была родственницей высшего руководства. Этот союз слишком важен, чтобы предлагать дочь капо. К сожалению, это означает, что лучшие кандидаты — твои кузены, твои сестры... и ты.

Я.

Других кандидатов не было.

По тону его голоса было ясно, что я поймала букет и буду следующей идти к алтарю.

Я должна была стать миссис Маттео Де Лука, женой заместителя босса семьи Галло.

Впервые в моей забытой Богом жизни я не отреагировала.

Я вообще никак не отреагировала.

— Я не могу надеть белое, — рассеянно сказала я. Комментарий был не то чтобы неожиданным, но не совсем то, что я ожидала услышать после того, как узнала, что выйду замуж за своего врага.

Судя по его насупленным бровям, этого не ожидал и мой отец. — Ты... что?

Я чувствовала, как его тяжелый взгляд давит на меня, но мои глаза оставались приклеенными к моим рукам. — Белое. Я не буду надевать белое.

— Эм... ладно. Это двадцать первый век. Я не думаю, что кто-то ожидает, что ты будешь девственной невестой, но ты можешь надеть любой цвет, который ты предпочитаешь, в пределах разумного.

— Дело не в этом. Я просто ненавижу белые свадьбы. — Я оторвала взгляд от своих кутикул и встретилась с обеспокоенным лицом отца. — Если я сделаю это, я все еще буду Лучиано?

Я говорила как ребенок.

Ненависть ко всем присущим мне слабостям окрасила румянцем мои разгоряченные щеки. Я ненавидела быть слабой, но как бы я не старалась искоренить этот недостаток в себе, он всегда всплывал, как красное пятно на белом ковре.

Отец сократил расстояние между нами и поднял меня на ноги, обхватив ладонями мои щеки, а его глаза смотрели в мои. — Ты всегда будешь моей дочерью — моей плотью и кровью, и ничто другое не имеет значения. Ты знаешь, кто ты. Никакие ярлыки никогда не изменят этого. — Его большой палец осторожно смахнул предательскую слезу.

Я не плакала с тех пор, как умер мой брат.

Да и сейчас я не плакала.

Скорее, ненависть, хранившаяся внутри меня, вытекала по капле.

— Если это то, что тебе нужно, я сделаю это. Ты знаешь, что я готова отдать жизнь за семью.

— Мне неприятно, что это ложится на твои плечи, но это нужно сделать.

Я кивнула, вырываясь из его объятий. Мне нужно было убежать от его напряженности и эмоций, бурлящих в воздухе вокруг меня. Комната и так была похожа на скороварку — если давление поднимется еще выше, обязательно будут жертвы.

— Если кто-то должен войти в логово льва, я бы предпочел, чтобы это была я. У меня есть опыт, чтобы позаботиться о себе. Остальные девушки будут так далеко в своих мыслях, что никогда не найдут выхода.

— Это очень похвально с твоей стороны, но у меня есть еще одна просьба. — Папа поджал губы. — Если ты сделаешь это, я хочу, чтобы ты пообещала мне дать Маттео шанс — отбросить свои обиды и поставить его в равные условия с любым другим мужчиной.

Я обернулась, чтобы посмотреть на него. — Он не любой другой мужчина. Я не могу просто игнорировать это.

— Обещай мне, Мария. Брак для семьи, но это... это для меня. Обещай мне, что дашь ему шанс проявить себя, а не будешь осуждать его еще до того, как вы встретились. И если моей причины недостаточно, сделай это, потому что союз никогда не состоится, если наши люди увидят насквозь твои истинные чувства. Они смотрят на тех из нас, кто стоит на вершине, как на лидера. Если ты ненавидишь своего собственного мужа, они это увидят, и все это будет бессмысленно. — Он сделал паузу, в его глазах появился нехарактерный намек на мольбу.

Его просьба должна была быть незначительной по отношению к принятию стратегического брака, но эмоции часто непредсказуемы. Гнев, не проявлявшийся ранее, внезапно вырвался на поверхность. Это было нечто не от мира сего — слишком отвратительное и порочное, чтобы быть человеком. Не брак выманил это существо из клетки. Это была просьба моего отца, которая, как прикормка в кишащих акулами водах, заставила зверя взбеситься.

Выйти замуж за Де Луку — это одно, но относиться к нему с уважением? Это было бы очень мучительно.

Он не заслуживал ни моей жалости, ни тем более уважения.

Видя мою реакцию, отец успокаивающе поднял руки. — Мария, успокойся.

Мои веки сомкнулись, и я делала ровные вдохи через нос, пока не смогла думать без красной дымки, затуманивающей зрение. Было много людей, которые были никчемными кучами собачьего дерьма, и я все еще умудрялась не убивать их. Конечно, Де Лука ничем не отличался бы от них. Мы оба будем заняты, и нам придется устраивать шоу только во время публичных выходов. Я смогу это сделать.