За десять лет работы боссом Анджело почти уничтожил нашу репутацию в других организациях Нью-Йорка. Я надеялся, что, обратившись к ирландцам, которые сосредоточили свой бизнес за пределами города, мы сможем наладить жизнеспособные рабочие отношения.

— Не очень. Джимми прислал пару своих парней. Они сказали, что пока Анджело находится на посту, их ответ — нет. Сказали, что он слишком непредсказуем, если ты можешь в это поверить. Чертовы ирландцы. У них рынок непредсказуем.

Я был разочарован, но не удивлен. — Это было маловероятно, но попытаться стоило. Спасибо, что поговорил с ними.

— Этому нужно положить конец, Маттео. Я знаю, что ты хотел оставить все как есть, но что-то должно измениться. Как консильери, моя работа — давать советы, и это я говорю тебе... пришло время.

— Я знаю. Я работал над планом. Он будет в Калифорнии в этом месяце — тогда все и произойдет.

— Хорошо. — Тишина заполнила линию, и я начал думать, не потеряли ли мы связь. — Это к лучшему. Скажи мне, чем я могу помочь, и я сделаю все, что смогу.

— Будем надеяться, что здание не обрушится вокруг нас.

— Мы не позволим этому случиться без боя.

— Позже, Диего.

— Да. — Линия оборвалась, и я сжал телефон в руке. Как будто одного серьезного перехода было недостаточно, мой мир должен был стать еще сложнее.

***

— Я говорила тебе не появляться у меня дома без предупреждения. У тебя какая-то неспособность к обучению или что-то в этом роде? — Мария скрестила руки на груди, выпятив свои полные груди за вырез блузки.

Я мог бы сказать ей, что приду, но что в этом интересного?

— Я здесь, чтобы забрать тебя. Пора ехать к твоим родителям на ужин.

Ее губы сложились в полный круг, вызвав прилив крови к моему члену. — Ты приглашаешь себя на наш семейный ужин? Как ты вообще об этом узнал?

Я пытался не рассмеяться, но ее тирада была почти слишком сильной. — Я обедал с твоим отцом в пятницу. Он пригласил меня. Теперь соберись, чтобы мы могли пойти.

Ее увядающий взгляд, который она бросила на меня, мог бы превратить розу в пыль — обещание боли и разрушения. Она прямо-таки вибрировала от гнева, в ее серебристых глазах сверкали молнии. Но она не бросилась на меня, как, я был уверен, хотела — свидетельство ее выработанной сдержанности. Она просто повернулась на пятках, схватила свою сумочку и уставилась на меня.

Я спрятал смешок за кашлем.

Наша сорокапятиминутная поездка до дома ее родителей на острове Стейтен была лишена разговоров, что меня вполне устраивало. У меня было много мыслей, и поездка в машине была идеальной возможностью привести свои мысли в порядок.

Мы приехали в дом последними. Судя по выражению их лиц, ее сестры и их мужчины не были предупреждены о нашем приезде. Я пожал руку сначала Нико, потом Софии, которая вежливо улыбнулась. У меня не было с ними никакой истории, поэтому наше знакомство было непринужденным и уважительным.

Алессия и Лука, с другой стороны, были совсем другим делом.

— Ты помнишь Алессию, я уверен, — сказал Энцо. — А это ее парень, Лука. Он из Руссо.

Я протянул руку Алессии, и пока она сжимала мою руку в ответ, ее лицо стало фарфорово-белым.

— Приятно видеть, что у тебя все хорошо. — Когда я видел ее в последний раз, кузен Диего с Сицилии решил отомстить за смерть сына Диего и почти убил ее, нанеся сотни порезов по всему телу. Она была голая и вся в крови, когда я нашел ее. Мое присутствие явно напомнило ей о той ужасной сцене за несколько месяцев до этого, но с этим мало что можно было поделать. Я собирался жениться в этой семье. Алессии придется привыкнуть видеть меня.

Когда я пожал руку Луке, в его черных глазах промелькнуло недоверие и обвинение. Я не был уверен, что его больше беспокоит: то, что я видел его женщину обнаженной, или то, что мужчина из моей семьи обидел его женщину.

Немного из колонки А, и немного из колонки Б.

В любом случае, его послание было ясным - я не собираюсь заслуживать его благосклонности в ближайшее время.

— Лука, — сказал я с отрывистым кивком. Я не собирался унижаться до его одобрения.

Он пожал мне руку, не говоря ни слова, молчание между нами было острым и смертоносным, как любой клинок.

— Так, все, ужин на столе! — воскликнула Карлотта, прорвав напряжение в комнате.

Мы все повернулись в сторону столовой. Моя рука естественным образом переместилась на поясницу Марии, пока мы шли. Ее позвоночник напрягся, но она не отстранилась. Когда мы заняли свои места, я оказался между Марией и Алессией, к явному раздражению Луки.

Мы по очереди передавали друг другу салат, а Карлотта пыталась завязать светскую беседу, но липкая неловкость в комнате никак не хотела рассеиваться.