На практике наведение бомб на одну конкретную точку при движении на большой высоте практически невозможно. Один или два реальных примера трудностей, с которыми столкнулись немцы, участвовавшие в бомбардировке Лондона во время Первой мировой войны, возможно, немного прояснят ситуацию. Первый воздушный налет на Лондон с помощью аэроплана продемонстрировал проблему, о которой говорилось выше, - сбросить бомбу, находясь над предполагаемой целью. Около полудня 28 ноября 1916 года один немецкий аэроплан пролетел над Темзой и, оказавшись над центром Лондона на высоте 13 000 футов, сбросил шесть бомб. Бомбы были сброшены, когда самолет находился прямо над Адмиралтейством в Уайтхолле. Взрывы в столь символичном месте стали бы для немцев большим пропагандистским переворотом. Однако пилот не продумал все до конца. Из-за факторов, которые мы только что рассмотрели, бомбы не просто упали прямо вниз на цель. Вместо этого они продолжали двигаться вперед со скоростью почти сто миль в час, пока падали. В результате они упали не в Уайтхолле, а в районе вокзала Виктория.

Даже когда пилоты и бомбардиры проводили тщательные расчеты, поражение конкретного здания случалось крайне редко. 13 июня 1917 года впечатляющие немецкие "Готы", первые в мире специально разработанные дальние бомбардировщики, были направлены на Лондон. Готу можно увидеть на иллюстрации 6. Одной из намеченных целей был вокзал Ливерпуль-стрит, расположенный на окраине лондонского Сити. На этот раз, хотя самолет летел на той же высоте, что и самолет, сбросивший бомбы над Адмиралтейством в прошлом году, человек с телескопом вычислил правильное время для сброса груза. Высота и скорость были известны, как и вес снарядов. Позже бомбоискатель сказал:

Держа телескоп в одной руке, я подаю сигнал пилоту другой. Медленно длинные ряды улиц проходят по маленькой орбите прицела. Наконец настало время снижаться. Я подаю сигнал и за меньшее время, чем требуется для рассказа, нажимаю на рычаги и с тревогой слежу за полетом выпущенных бомб.

Железнодорожный вокзал Ливерпуль-стрит - достаточно солидное сооружение, и можно подумать, что при таком тщательном планировании успех был обеспечен. На самом деле из семидесяти двух выпущенных бомб только три попали в вокзал, и одна из них не взорвалась. Точное бомбометание с большой высоты было просто нецелесообразным. Всевозможные факторы, такие как ветер, приводили к неточностям в расчетах.

Та же проблема возникает, когда кто-то пытается сбить аэроплан. Если человек, вооруженный винтовкой времен Первой мировой войны, например .303 Lee-Enfield, стреляет в самолет, летящий на высоте 3 000 футов над ним со скоростью 100 миль в час, то если он целится прямо в самолет, то к моменту прилета пули он пройдет более 100 футов. Если же самолет летит на высоте 10 000 или 15 000 футов, что в то время было совсем не редкостью, то эти пределы погрешности при сбросе бомб или попытке сбить что-либо значительно возрастают. Все это имеет огромное значение для методов, разработанных как для бомбометания, так и для зенитных орудий. Для бомбардировок это означало, что поразить конкретную цель, например железнодорожную линию или конкретное здание, было практически невозможно, если только не быть готовым лететь очень низко и рисковать быть сбитым. Для тех, кто пытался поразить самолеты, пролетая над головой, стало ясно, что одни пули не являются эффективным средством достижения этой цели. Выше 3 000 футов пулеметы или винтовки были бесполезны, так как это примерно та высота, до которой в то время могли долететь боеприпасы, а еще ниже попасть в аэроплан было очень сомнительно.

При рассмотрении точности бомбометания с аэроплана, а также точности стрельбы из пушек по этим же самолетам необходимо упомянуть еще один фактор. Одно дело - вести тщательные наблюдения за высотой и скоростью аэроплана, учитывая при этом силу и направление ветра, а другое - проводить кропотливые и скрупулезные расчеты. Все это может быть очень полезно для человека, сидящего за столом в тихой комнате. Однако во время Первой мировой войны человеку, управляющему сбросом бомб, приходилось работать не за столом, а в открытой кабине самолета на большой высоте и в любую погоду - мороз, дождь или снег. Многие бомбовые налеты проходили и в темноте, что вряд ли улучшало ситуацию. Если добавить к этому взрывы вокруг самолета зенитных снарядов или атаки истребителей, то можно легко понять, что у экипажа может возникнуть тенденция просто забыть обо всех суммах и просто сбросить свой груз и как можно скорее повернуть домой. Так было не только во время Первой мировой войны, но и во Второй. Короче говоря, методы, использовавшиеся для сдерживания бомбардировщиков, привели к непредвиденному побочному эффекту - они стали чаще бомбить городские улицы, которых было много, а не конкретные военные или промышленные объекты, которые были небольшими и часто трудно идентифицируемыми.

Разумеется, аналогичные факторы действовали и во время работы экипажа зенитной батареи во время любой из мировых войн. Даже имея всю необходимую информацию о приближающемся самолете, такую как его скорость и высота, математические операции, необходимые для превращения этой информации в полезные инструкции о времени установки взрывателя, направлении наведения орудия, высоте и так далее, совсем не просты. Как и экипажу бомбардировщика, все это приходится делать при любых погодных условиях, часто в темноте и, как правило, под бомбежкой с воздуха. Как и у тех, кто находится в небе над ними, может возникнуть соблазн просто взорвать самолет, выполнив лишь самые поверхностные расчеты, и надеяться на лучшее.

Один из аспектов этого очень важен для нашего расследования гибели людей на земле от огня АА, и заключается он в следующем. Помимо того, что многие артиллерийские снаряды в обеих мировых войнах были бракованными, те, которые выпускались по самолетам, должны были иметь временной взрыватель. В пылу сражения эта хлопотная работа часто выполнялась наспех или вовсе пропускалась. Это, конечно, увеличивало вероятность того, что снаряд взорвется не там, где нужно, то есть на высоте тысячи футов в воздухе, а упадет на землю и взорвется на улице.

Из этого следовало, что те, кто сбрасывал бомбы с аэропланов или дирижаблей, понимали, что чаще всего они не попадают в цель, и, следовательно, их бомбы вряд ли упадут там, куда были направлены. То же самое относилось и к тем, кто надеялся сбить что-нибудь на высоте тысячи футов над головой: шансы на это были ничтожно малы. Для тех, кто хотел сбивать аэропланы, требовалось средство, которое увеличило бы шансы повредить аэроплан, в который целились, кроме как при удачном прямом попадании. Решением стало использование артиллерийских снарядов, которые могли сбить самолет или цеппелин, если взрывались достаточно близко.