Борис потупился, чуть приметно пожав плечами.

– Теперь поговорим о деле.
– Трубников подходит к стене, на которой вывешены Борькины рисунки.
– Скажи, ты мог бы таким же образом построить нашу деревню?

– А чего строить-то?
– Борька удивленно поднял темные брови. Деревня - она деревня и есть.

– Я говорю о Конькове, которым оно станет лет через десять.

– Каким же оно станет?

– А я почем знаю!.. Другим, а каким - тебе виднее: ты - архитектор, я заказчик.

– Нет, не смогу, - чуть подумав, говорит Борька - Деревни такой я сроду не видел.

– Вот те раз! А фантазия зачем человеку дана?.. Ну-ка, выйдем...

Речка Курица. Надежда Петровна, зачерпнув ведром воду, видит, как Борис и Трубников вышли на мосток, их сопровождает знакомый нам пес.

Уже поздно, но еще длится розовый весенний закат. Где-то вдалеке звучит грустная, одинокая песня женщин.

– Тебе нравится все это?
– Трубников широким жестом обводит деревню: покосившиеся, почерневшие, а где и просто разрушенные избы, завалившиеся плетни.

– Чего тут может нравиться?

– То-то и оно! Неохота мне таким Коньково видеть, да и никому неохота. Пережиток войны!

Направляясь на свой ночной пост, по улице идет Семен с берданкой под мышкой. Он в драном тулупе и треухе с вылезшим мехом.

Увидев Трубникова, сворачивает с пути и медленно, опустив голову, идет к мостку. Подойдя вплотную, он почти швыряет в брата пачкой денег, завернутых в газету.

Трубников успевает перехватить пачку, Семен, не проронив ни слова, возвращается назад.

– Тоже пережиток, - говорит Трубников, пряча деньги в карман брюк. Ну, договорились, Борис. Покажем людям будущее Коньково?.. Не в альбомчике, не врозь, а цельной картиной, чтоб каждое здание на своем месте стояло, чтоб было видно: это Коньково, вон река Курица, вон старый вяз, вон Сенькин бугор. А это, мать честная, клуб, контора, почта, больница. Школа, елкипалки, колхозный санаторий!..

Трубников так натурально изобразил удивление, что Борька рассмеялся.

Навстречу им идет Надежда Петровна с полными ведрами. Увидев мужа и сына в дружном согласии, она радостно вспыхнула и опустила ведра

– Добрая примета, - кивает Трубников на полные ведра

– Еще какая добрая!
– отвечает своим мыслям Надежда Петровна

Борис, забрав ведра, направился с матерью к дому.

Трубников подходит к небольшой хибарке на задах деревни. Знакомый нам парень на деревяшке обтачивает металлический стерженек, зажатый в тисках. Ему помогает какой-то подросток

– Как дела, Коля?
– спрашивает Трубников.

– Жаловаться грех!
– отвечает парень.

– Слушай, Коля, ты мне веришь?

– Факт!

– Можешь ты за этот месяц свою долю не брать? Парень смотрит на него удивленно и кисло.

– Понимаешь, хочу я перед косовицей аванс выдать, а карман не тянет, подсоби, за колхозом не пропадет.

– Ладно, авось не чужие, - улыбнулся парень.

– Тогда - порядок в танковых частях!
– доволен Трубников.

...По тенистой аллее идут парень и девушка: приезжий плотник Маркушев и Лиза. На худенькие плечи Лизы накинут большой пиджак Павла. Павел пытается ее обнять. Лиза отстраняется.

– Ты рукам волю-то не давай!

– Вот братан с Урала приедет - сразу свадьбу скрутим, и привет товарищу Трубникову!
– наступает Павел.

– Ишь ты какой быстрый приветы раздавать, - отстраняет его Лиза

– Неужто не осточертела тебе такая жизнь?

– Интересно все-таки, чего из всего этого будет?

– Чего всегда бывало, то и сейчас будет, - мрачно говорит Маркушев. Палочки в тетрадке...

– Если так, я уж никому в мире больше не поверю, - со страстью произнесла Лиза.

Из темноты на них надвинулась фигура человека.

– Привет начальству!
– опознал Трубникова Маркушев.

– Вон что!.. Поздравляю, разведчик!

– Думаю забрать у вас Лизаху, - свободно говорит Маркушев.

– А мы еще посмотрим, отдавать ли за тебя, - отвечает Трубников полушутя-полусерьезно.

– Чем же я плох? Парень молодой, как ни странно, всесторонний.

– Шатун ты, перекати-поле... А Лиза - царевна, и весь жемчуг в ее короне!..
– В голосе Трубникова прозвучала не свойственная ему горячая нежность.